— Вы хотите поговорить с ней о Славе?
— Попытаюсь, если получится. До свидания, — Дронго протянул
руку журналисту.
Точкин ответил на рукопожатие, а потом неловко спросил:
— Можно еще вопрос?
— Разумеется. Что именно вас интересует?
— Метода ваших расследований. Я столько про вас слышал. Мне
было бы интересно написать о том, как вы работаете.
— Договорились, — улыбнулся Дронго, — но только в том
случае, если я найду заказчиков убийства вашего Славы. Или хотя бы сумею
вычислить, кому было выгодно это убийство.
— Вы дадите мне эксклюзивное интервью? — обрадовался Точкин.
— Обязательно дам. Но сначала я должен доказать свое
соответствие вашему интересу. До свидания.
Дронго переложил дискетки в карман и пошел по коридору.
Точкин смотрел ему вслед.
Выйдя на улицу, он поежился. Становилось довольно прохладно,
кончались, похоже, теплые дни. Одернув пиджак, он шагнул на дорогу, чтобы
остановить машину.
В те дни, когда он не обедал в ресторанах, он сам готовил
себе дома, предпочитая пакетики грибных супов, которые легко растворялись в
горячей воде.
Сидя перед выключенным телевизором, он молча обедал,
обдумывая все услышанное за день. Расправившись с супом, он убрал тарелку,
вытер со стола крошки, верный своей многолетней привычке, помыл посуду, чтобы
не оставлять грязные тарелки на следующий день, и прошел в кабинет.
Неестественная тишина комнат вдруг поразила его. После редакционной сутолоки
здесь царил удивительный покой, а тот легкий беспорядок, который неизбежен в
доме одинокого мужчины, придавал некий законченный смысл его одиночеству.
Он сел за компьютер. В последние годы он пользовался всеми
преимуществами технического прогресса. Два компьютера, два ноутбука, лазерный
принтер, факс — все, без чего уже трудно было обходиться в конце двадцатого
века. Перед тем как вставить дискетки, он еще раз огляделся вокруг, словно
готовясь к некоему испытанию. Поднялся, прошел в другую комнату, включил
магнитофон, на котором стояли записи любимых мелодий, и вернулся к столу. Он не
отличался особой оригинальностью вкусов, отдавая предпочтение классике — Моцарт,
Бах, Брамс, Рахманинов. Beликая музыка помогала ему думать. Он вернулся к столу
и поставил первую дискетку.
Предстояло прослушать и переварить довольно большой объем
информации.
Обычно журналисты заносили в свои компьютеры все, что
касалось темы статьи, все материалы, по которым статья готовилась. Здесь были
десятки цитат, сотни имен, тысячи различных и вроде бы разрозненных и не
связанных между собой фактов.
Личные записи на компьютере чем-то напоминали записную
книжку, в которой может разобраться только ее владелец. Постороннему глазу они
казались сумбуром.
Он работал довольно долго, пока с удивлением не обнаружил,
что часы показывают без пятнадцати девять. Он прошел на кухню, включил
электрический чайник, после чего решил сделать небольшой перерыв и посмотреть
информационную программу. Обычно он смотрел несколько информационных передач на
русском языке и ночные новости Си-эн-эн на английском. Иногда позволял себе
смотреть Би-би-си, эта станция давала в большом объеме европейские и мировые
новости.
Американцы были зациклены на своих собственных новостях.
Даже крупные международные новости они подавали как гарнир к событиям в самих
Штатах.
Американцы, очевидно, искренне считали, что весь мир должны
волновать в первую очередь только их проблемы. Хромала у них и оперативность и
глубина анализа, не было оригинальной интерпретации случившегося,
дискуссионного подхода к фактам и событиям.
В десять вечера он вернулся за свой рабочий стол. Количество
информации росло, и многие интересные версии приходилось отбрасывать. Он был
похож на золотоискателя, промывающего тонны золотоносного песка. Некоторые
записи были настолько интересны, что он снова и снова возвращался к ним,
проверял факты, обдумывал их.
Когда к шести часам утра он закончил работу, за окнами было
уже светло. Он закинул руки за голову, затем поднял их вверх. Встал, чтобы
пройтись по комнате. Кое-какие соображения у него уже появились. Наступало утро
нового дня.
Глава 10
Римма не переставая звонила, пытаясь выяснить, куда мог
деться Вадим. Но его мобильный телефон по-прежнему не отвечал, а на все ее
расспросы по другим адресам отвечали, что его на месте нет. Отчаявшись, она
вышла на кухню, чтобы выпить воды, когда вдруг раздался телефонный звонок.
Римма бросилась к телефону, все еще надеясь на спасительную весточку от Вадима
Кокшенова. И услышала взволнованный голос Светы.
— Они уже здесь, Римма. Ищут тебя повсюду. Главный ругается,
просит, чтобы ты написала объяснительную.
— Ты ему сказала, где я нахожусь? — спросила Римма,
поправляя очки.
— Нет, конечно! — Света явно волновалась, нервничала. — Он
распорядился отстранить тебя от работы в парламенте за твое поведение, —
сообщила она. — Теперь уже говорят, что ты приставала к этому мужику. В общем,
все валят на тебя.
— Ничего, разберемся, — рассудительно ответила Римма.
Квартира Светы казалась ей самым надежным убежищем. Попав
сюда, она поверила в то, что все кончится благополучно. Поэтому и предложила
подруге зайти к Ник-Нику и объяснить все случившееся.
— Обязательно. Он хочет объяснения от тебя лично. Но я
постараюсь все объяснить.
Потом Свету позвали, и она посоветовала ей быстрее найти
Вадима и перезвонить ей, как только появится пленка.
— Конечно, — согласилась Римма и положила трубку.
Она недоумевала, куда мог деться Вадим. Его мобильный
телефон по-прежнему молчал. Не был отключен, а именно молчал, словно звонки не
доходили до абонента. Римма разочарованно опустила трубку, и тут раздался еще
один звонок.
Это снова была Света.
— Это я, Света. Они знают, где ты находишься. Уходи
немедленно. Ключи оставь соседям. Уходи быстрее.
— Откуда они узнали? — крикнула в ответ Римма, не скрывая
своего огорчения. Видимо, в ее голосе прозвучал и упрек.
— Я не виновата, — быстро сообщила Света. — Он подошел ко
мне и прочел телефон, по которому я говорила. Нажал на «повтор» и прочел на
экране номер телефона. Уходи немедленно. Ты меня слышишь, Римма?
— Все поняла. Я тебе позвоню, спасибо. — Она бросила трубку
и огляделась по сторонам. Дверь, конечно, крепкая, но если за нее возьмутся
дюжие дяди, могут вышибить. У бабушки дверь была куда лучше. Отец перед
отъездом заказал настоящую сейфовую дверь, которую почти невозможно выломать.
Кроме того, Рыженковы жили на втором этаже, и сюда мог влезть при желании почти
любой, даже не особенно подготовленный человек. Второй этаж был расположен не
очень высоко.
