— Это я, — сообщила Римма.
— Ты успела уйти? — выдохнул Николай Николаевич.
— Успела, — прошептала она.
— Я пришлю своего водителя к тебе домой и отвезу тебя на
свою дачу, — предложил Глебов, — мне Света все рассказала. А я попытаюсь найти
Вадима Кокшенова.
Ник-Ник опровергал мнение, что в приснопамятные времена на
партийной работе оказывались сплошь дураки и карьеристы. Случалось среди
низшего звена и немало талантливых порядочных людей. Николай Николаевич,
принадлежавший к их числу, оказался весьма полезен своей газете в сложнейший
период ломки общественного сознания. Когда его издание и его люди оказывались
втянутыми в разного рода неприятности, он всегда находил самый рациональный и
удивительно мудрый выход из любого положения.
Выслушав рассказ Рыженковой, он понял, что Римме, да и
газете грозит опасность, и решил взять на себя поиски исчезнувшей пленки.
Сенсационный материал мог в их газете стать самой большой политической
сенсацией года. Но перед тем, как нести пленку в ФСБ, нужно сделать с нее копию
и положить в редакционный сейф.
— Я не хочу вас подводить, — призналась Римма, — вдруг они
узнают, что вы мне помогаете. Лучше спрячьте нас со Светой где-то в другом
месте. Они ведь знают, что она мне помогает, и за ней тоже начнется охота.
— Верно, — согласился Глебов, — так будет лучше. И одна
скучать не будешь.
Сделаем так. Света приедет к тебе куда-то на условное место
в моей машине, а уж потом водитель отвезет вас на дачу. Там поставим охрану. А
я постараюсь разыскать Кокшенова. Позвоню его редактору. Не унывай. Все сделаем
правильно.
— Спасибо, Николай Николаевич, — растроганно сказала Римма.
— Только пока ничего не рассказывайте вашему водителю.
— Ты могла бы мне этого не говорить, — хмыкнул Глебов. —
Скажи, куда подъехать за тобой. Только с дачи — никуда. Иначе мне трудно будет
одновременно искать Кокшенова и держать под контролем таких непоседливых девиц,
как вы.
— Договорились, — засмеялась Римма, чувствуя, как спадает
нервное напряжение. — Николай Николаевич, а вы не можете узнать что-то о тех,
кто приходил к вам в редакцию? Было бы интересно получить их фотографии. Вдруг
я узнаю их…
— Уже проверяем. Я отправлю наших ребят в пресс-центр.
Действительно надо проверить этого Бондаренко. Почему именно он приехал за
тобой.
— Спасибо. Я буду ждать вашу машину. Лучше всего на этой же
остановке.
Здесь всегда многолюдно. — И Римма назвала место.
Глебов положил трубку и многозначительно взглянул на
сидевшую перед ним Рыженкову.
— Вы теперь подруги по несчастью, — вздохнул он. — Так-то,
героиня сериала «Журналисты тоже плачут», — сказал он, намекая на Светину слезливую
реакцию.
Пока не найдем Кокшенова, посидите у меня на даче. А уже
потом решим, как нам действовать дальше. Сейчас я вызову водителя.
Через полчаса «Ниссан» Главного редактора подъехал к
остановке, на которой машину ждала Римма. Увидев подругу, она разрыдалась. Не
сдержала слез и Света.
Удивленный водитель с недоумением поглядывал на сотрудниц,
которые ехали, всю дорогу не произнося ни слова.
Они уже подъезжали к месту, когда раздался звонок мобильного
телефона.
Водитель передал телефон Римме.
— Кривцова, — услышала она приглушенный голос Николая
Николаевича, — уговор остается в силе — с дачи никуда. Дело гораздо серьезнее,
чем я думал.
— Что случилось? — у Риммы сжалось и куда-то покатилось
сердце.
— Виктор Бондаренко дважды судимый рецидивист. Никто не
знает, каким образом он попал к Тетеринцеву, который согласился взять
уголовника своим помощником. Будьте очень осторожны, Римма. Я постараюсь
подослать к вам надежных людей.
Глава 11
Вадим Кокшенов никуда не исчезал. После того как Римма
отдала ему магнитофон, он, так ничего и не поняв, засунул его в карман куртки и
поехал к знакомому фотокорреспонденту домой проявлять в его лаборатории пленку
и печатать фотографии. Куртку он свалил куда-то на свободный стул в прихожей и
забыл и про магнитофон, про свой мобильный телефон, тоже лежавший в куртке.
Вместе с другом они провозились около часа с пленками и
снимками, а затем решили отметить удачное завершение работы. Потом созрела идея
— «добавить» еще.
И в результате к семи часам вечера, основательно
нагрузившийся и беззаботный Вадим отправился к себе домой, забыв куртку с
магнитофоном и неотключенным телефоном у друга.
Возвращался он в хорошем настроении и, разумеется, не
обратил внимания на чужую «Волгу», стоявшую у его подъезда. Он уже собирался
войти в подъезд, когда рядом с ним появилось двое незнакомцев.
— Вы Вадим Кокшенов? — спросил один из них.
— Кажется, да, — улыбнулся он, все еще плохо соображая, что
происходит, но инстинктивно прижимая к себе сумку с новыми фотографиями и своим
магнитофоном.
— Вам нужно проехать с нами, — предложил один из
незнакомцев.
— Кто вы такие? — спросил Вадим, трезвея. — Я вас не знаю.
— Я помощник депутата Тетеринцева. Вот мое удостоверение, —
достал из кармана документы тот, что повыше. Второй как-то мрачно смотрел на
Кокшенова.
Строчки прыгали перед глазами репортера, и он только
разглядел на фотографии лицо, схожее с тем, которое маячило перед ним.
— Ну и что? — спросил, пошатнувшись, Вадим, возвращая
документы.
— Вам нужно проехать с нами, — объяснил помощник депутата, —
есть важный разговор. — Завтра, — отмахнулся Кокшенов, — завтра поговорим. А
сегодня вы же видите… я очень хочу спать.
Но человек уже цепко держал его за руку.
— Вы поедете с нами, — жестко сказал он.
Если бы Вадим был трезв, он бы наверняка отреагировал как-то
иначе. Но алкоголь делал его неразумным и агрессивным. Вадим, не раздумывая,
свободной рукой что было сил оттолкнул нахала. Но его товарищ тут же быстро,
даже не замахиваясь, нанес журналисту короткий удар в живот. Вадим согнулся
пополам от боли. Но не упал, очевидно, алкоголь оказывал и некое анестезирующее
действие.
Выпрямившись, он развернулся и неожиданно нанес нападавшему
удар в лицо. Тот отшатнулся, полетел к стене.
Но исход боя был предопределен. Через минуту Вадим уже
валялся на земле, а его противники с упоением били его ногами в живот. Кокшенов
издавал короткие всхлипы, пытаясь закрыть лицо.
Драка во дворе привлекла внимание жильцов. Послышался
женский крик:
