В этот день Римма спешила на заседание комитета, посвященное
аграрному вопросу. Заседание обещало быть нудным, ничем не примечательным, но
главный настоял, чтобы она приняла участие в работе комитета и сделала, как он
подчеркнул, хороший репортаж. Именно поэтому ей пришлось так рано подняться и
спешить к станции метро, чтобы успеть к началу заседания.
Но по дороге выяснилось, что она забыла свой пропуск.
Пришлось возвращаться обратно, пугать бабушку долгими звонками в дверь, искать
этот чертов пропуск, а потом, вконец отчаявшись, она вспомнила, что он лежит в
другой сумке. Теперь уж ей пришлось хватать машину, чтобы если и опоздать, то
на чуть-чуть.
Пока сотрудники охраны и офицеры милиции проверяли ее
документы, обнюхивали ее сумку и перетряхивали все ее содержимое, прошло еще
несколько драгоценных минут, и она, обреченно глядя на часы, уже сознавала, что
опаздывает. Именно поэтому Римма вбежала по лестнице уже не помня себя от
волнения и даже не услышала, как ей крикнули в спину, что заседание комитета
перенесено.
Девушка бежала по коридору, все еще надеясь на чудо. Рванула
дверь знакомого кабинета, в кабинете было пусто. Она удивленно оглядела
небольшую комнату, посмотрела на часы, прошла к столу и, опустившись на стул,
тяжело вздохнула.
Либо она окончательно опоздала, перепутав время и число, либо
заседание комитета, на счастье, перенесли и она сможет в таком случае
реабилитироваться перед главным. И именно в это мгновение у нее упал пропуск,
который она собиралась положить в сумочку. Наклонившись, чтобы поднять его, она
неловко уцепила его пальцами, и злосчастная карточка, выскользнув из рук,
полетела еще дальше. Чертыхнувшись, она опустилась на колени и полезла за
документом под ряд столов. В тот момент, когда она уже достала свой драгоценный
пропуск и собиралась выбираться в проход, дверь в кабинет открылась, и она
услышала, как в комнату вошли двое. Вернее, она увидела их обувь. У одного были
дорогие темные туфли на толстой подошве. У другого — рыжие туфли, не первой
молодости, так как были уже изрядно стерты по бокам. Вошедший первым — обладатель
темных роскошных туфель — замер, очевидно, оглядываясь по сторонам, затем он
обернулся к своему собеседнику со словами:
— Что у вас? Говорите, здесь, кажется, никого нет.
Его собеседник нетерпеливо переминался с ноги на ногу,
словно не мог устоять на месте.
— Все в порядке, — наконец услышала она ответ, — подобрали
команду. Целый год с ними нянчились.
— Откуда набирали?
— Из Подмосковья. Всякая шантрапа, неблагополучные дети. Я
все лично проверял, как вы говорили. Ни одного человека из нормальной семьи. У
всех либо пьют родители, либо кто-то сидит в тюрьме. Двенадцать человек, больше
чем футбольная команда.
Римма сообразила, что речь идет, конечно, не о спорте, и,
достав свой магнитофон, включила его, даже не обращая внимания на предыдущую
запись интервью с одним из думских деятелей, которую она сейчас сотрет.
— Почему так много?
— Ненужных отбраковали. Все молодые, злые, голодные. Все как
полагается.
Кошкин отобрал пять человек.
— Как именно вы их собрали? — спросил владелец черных
башмаков.
— Сказали, что организуем нечто вроде клуба. Немного
заплатили, вроде бы за членство в клубе. Они и потянулись. С ними работали два
наших инструктора. В вашем клубе мы их и готовим. Пока все нормально.
— Чтобы не перестарались. Не нужно им ничего объяснять. Чем
глупее, менее осведомленными они будут, тем лучше.
— Так и сделаем. Вы не беспокойтесь, все в порядке, они ни о
чем не догадываются. Мы им еще Кошкина дали, пусть покажет себя, ребятам будет
интересно. Он ведь профессионал. В общем, все, как вы говорили. Да и атрибутику
нужную он даст. Все как положено.
— Кошкин все знает?
— Только он один. Кроме него, никто и ничего. Остальные
будут уверены, что это справедливая месть.
— Хорошо. Ребята крепкие?
— Крепкие. И в драке злые, некоторых проверяли. Против
настоящих мужиков тоже потянут. Кошкин их натаскал… И все наши — ни одного
инородца, как вы и говорили. Мы сами всех проверяли. Да и Кошкин не взял бы их.
После того как ему ступню оторвало, он их ненавидит.
— Ты лично отвечаешь за всех. Учти, никто не должен знать,
зачем мы их готовим. Ни единый человек. И отзови своих инструкторов. Пусть
Кошкин им мозги забивает. Отошли своих людей куда-нибудь подальше, хоть в
зарубежную командировку пошли, чтоб месяца два не появлялись и никому глаза не
мозолили.
Хотя нет, одного оставь. Кто там у тебя ненадежнее?
— Бондаренко, конечно. Он в паре с Юрловым работает, с вашим
вторым водителем.
— Ну оставь его. Для связи с твоими подонками. И пусть
Кошкин их опекает два дня, никуда не отпуская. Сам знаешь — такая сволочь
всегда в цене. Как с оружием?
— Готовим. Отбираем каждый автомат, каждый пистолет. Все со
спиленными номерами или со складов Московского округа.
— Это самое важное. Если узнаю, что покупали на рынке или
забыли спилить какой-нибудь номер, башку оторву. Без лишних слов.
Римма, старавшаяся не дышать, чуть приподняла голову и
ударилась.
— Кто здесь? — громко спросил хозяин дорогой обуви. При этом
голос у него предательски дрогнул.
— Нет здесь никого. Это какой-то стук сверху, — успокоил его
обладатель рыжих туфель, — комната маленькая, здесь не спрячешься.
— Посмотри-ка с другой стороны, — предложил «начальник». И
второй повернулся и пошел в ее сторону. Римма протянула руку, убирая сумочку со
стула.
Мужчина медленно подходил к ней.
— Я же сказал, что здесь никого нет, — удовлетворенно сказал
он, подходя еще ближе.
Римма от ужаса закрыла глаза. Неужели он пойдет еще дальше?
И в этот момент дверь снова открылась.
— Идите быстрее, — раздался незнакомый женский голос, — вас
уже спрашивали.
— Не забудь о том, что я говорил, — сказал тот, который с
начальственным голосом, поворачиваясь к выходу. Он вышел из комнаты, прикрыв за
собой дверь. А его компаньон замер, а потом приподнялся на носках и,
передразнивая ушедшего, пробормотал:
— «Не забудь о том, что я говорил», умник нашелся, а сами
ничего без меня не сделают.
Он не стал проверять комнату и тоже направился к выходу. Он
уже был у самого порога, когда Римма, в нос которой попала пыль с нижней
поверхности столешницы, вдруг почувствовала непреодолимое желание чихнуть. Она
сдерживалась, когда незнакомец стоял рядом, но едва он подошел к двери, как
щекотка в носу стала непереносимой. Желтые ботинки уже выходили из комнаты,
когда она, все же не удержавшись, громко чихнула. Мужчина замер. Римма от ужаса
зажмурилась. Он не мог не услышать ее громогласное чихание. Вернувшись в
комнату, он пошел на звук, не скрывая своего твердого намерения выяснить, кто
же прячется под столом. Римма убрала магнитофон в сумочку и проворно полезла в
другую сторону. Незнакомец услышал шум. Теперь ошибиться было невозможно. Он
бросился к ней, а она, выскочив из-под стола и схватив под мышку свою сумочку,
стремглав побежала к дверям.
