Сообщение о смерти главного редактора газеты в автомобильной
катастрофе было передано по всем информационным каналам. Сотрудники ГАИ
позвонили в редакцию. Там о трагедии узнали уже через полчаса.
Римма и Света в этот момент, выйдя на обочину дороги,
голосовали, пытаясь найти машину. Им довольно быстро повезло, и вскоре они уже
сидели в белом «Эксперо», направлявшемся в город. Владелец автомобиля,
очевидно, выходец из Средней Азии, мужчина лет сорока, с большим выпуклым
животиком и мясистыми, трясущимися щеками всю дорогу шутил, пытаясь вызвать
улыбки на лицах своих мрачных попутчиц. Девушки молчали и лишь иногда отвечали
на шутки водителя односложными восклицаниями. Отчаявшись добиться их реакции,
тот воскликнул, смешно воздев руки вверх:
— Какие холодные женщины!
Сознавая, что ведут они себя несколько бестактно, Римма
попыталась объяснить водителю, почему они в таком настроении.
— У нас погиб близкий друг в автомобильной катастрофе, —
сказала она, — а второй находится сейчас в больнице. Мы к нему едем.
— Понимаю, — сочувственно сказал хозяин машины и сразу
перестал шутить.
Всю оставшуюся дорогу до больницы он молчал, а когда они
выходили из автомобиля и Римма вытащила деньги, чтобы расплатиться, владелец
покачал головой.
— Не нужно меня обижать, — сказал он. — У вас такое горе, а
ты мне деньги даешь. Ты меня извини, что я шутил. Я ведь ничего не знал.
— Спасибо тебе, — улыбнулась Римма, — удачи во всем.
Девушкам пришлось довольно долго искать, где находится
тридцать четвертая палата, и только после того, как они показали свои
журналистские удостоверения, им выдали и белые халаты, и показали, куда пройти
к их больному.
Нахмурившись и готовясь увидеть нечто страшное, направились
они в палату к Вадиму Кокшенову. Встреча оказалась радостной. Правда, Вадим
лежал упакованный в бинты, а левая рука его была в гипсе. Но он улыбался
здоровым глазом и даже подмигнул входившим девушкам, явно радуясь их приходу.
Кроме него, в палате лежало еще двое больных. У одного была сломана нога, у
второго перебинтована голова.
— Здравствуйте, девочки, — поприветствовал их Вадим. Угрюмые
лица девушек вызвали у него недоумение, поэтому он сразу же спросил:
— У вас что — неприятности?
— Нет, нет, — ответила Римма, переглянувшись со Светой. — Мы
зашли тебя навестить. Извини, что пустые, мы приехали прямо из редакции, как
только узнали, что с тобой такое случилось.
— Спасибо, — улыбнулся Вадим, — садитесь. Там есть свободные
стулья.
Римма села рядом с его постелью. Света устроилась в углу.
— Ты как себя чувствуешь? — спросила Римма.
— Ничего. Голова только сильно болит. И ребра. Два ребра
сломали, сволочи.
Но вообще-то могло быть и хуже.
— Как это случилось? Они напали на тебя неожиданно?
— Нет, — поморщился Вадим, — отчасти я сам виноват.
Наклюкался вчера до чертиков. И домой в таком состоянии возвращался. А там, у
дома, двоих типов встретил. Ну поспорили, повздорили. Я одного довольно сильно
ударил. Вот тогда они меня и отколошматили. Ничего страшного, до свадьбы
заживет.
— А сумка куда делась?
— Так они же ее забрали, — с радостной улыбкой заявил Вадим.
— Видимо, в порядке компенсации. Там, правда, ничего особенного не было.
Паспорт у меня в кармане, его не тронули, деньги тоже не взяли. В сумке было
мое редакционное удостоверение, ну его мне все равно восстановят, оно
просроченное было. Моя рубашка, блокноты, магнитофон…
При последнем слове Римма едва не вскрикнула. Она взглянула
на Свету, и та тяжело вздохнула.
— Понятно, — убитым голосом сказала Римма, — а может, ты
этих ребят раньше видел? Может, узнаешь их во дворе?
— Это не наши были, — возразил Вадим, — у нас таких нет. И
какие они ребята? С ребятами я бы справился. Два мужика, матерые. Вот меня и
отодрали.
Умнее нужно быть, не связываться.
— И магнитофон пропал?
— Все пропало, — безмятежно подтвердил Вадим. — Зато,
девочки, я живой и здоровый. А два ребра зарастут, это мне доктор пообещал
твердо.
— Что-нибудь передать твоим ребятам? — спросила Римма,
поднимаясь со стула.
— Ничего. Скажи, все в порядке. Девочки, я вам так
благодарен, что вы пришли. Спасибо большое.
— Не за что, — сказала Римма, — кажется, нам уже пора,
Света.
— Приходите еще, — попросил Вадим, — а то после этих
депутатских помощников у меня ребра не скоро срастутся.
Римма, уже собиравшаяся выйти из палаты, стремительно
обернулась к Вадиму.
— К-каких д-депутатских п-помощников? — спросила она
заикаясь.
— Да эти два мужика. Из-за чего драка-то началась. Как раз
из-за этого.
Они начали размахивать своими удостоверениями и кричать,
чтобы я с ними поехал.
Ну я их и послал куда подальше. Вот тогда драка и случилась.
— Как их фамилии? — спросила Римма, — ты помнишь их фамилии?
— Да я только у одного удостоверение и видел. Не помню я
ничего. И следователю так же сказал. Вообще-то я сам виноват. Этот помощник
меня за руку схватил, а я пытался вырваться. Ну и потом я его толкнул, первый
начал. Значит, поделом.
— Фамилию помнишь? — Римма вернулась к своему стулу, но не
стала садиться, а стояла рядом с парнем, умоляюще глядя на него.
— Не помню. Сидоренко или Титоренко. Что-то в этом духе.
— Бондаренко, — убитым голосом уточнила Римма.
— Верно, — обрадовался Вадим, — это фамилия того типа. И как
это я мог забыть. Позвоню следователю и скажу, что я вспомнил фамилию. Точно,
Бондаренко.
Только вот еще ходить нельзя.
— И ты думаешь, что драка была случайной?
— Конечно, случайной. Я же тебе объяснил, что вчера принял
слишком большую дозу. А ты сама знаешь, когда я такую дозу беру на грудь, то
становлюсь неуправляемым. Они вроде не хотели со мной драться, просто звали
куда-то, но я первый полез. Я и следователю так сказал, мол, они не виноваты. А
он считает, что раз сумку стащили, значит, виноваты. По пьяному делу, кто тут
что поймет.
— Кто у тебя следователь?
— Носов его фамилия. Симпатичный такой, совсем молодой. Лет
двадцать пять, не больше. Наверное, сразу после юрфака следователем в милицию
послали. Или кончил Высшую школу милиции после армии.
— Носов, — записала в свой блокнот Римма, — я у него все
узнаю. А ты скорее поправляйся и больше не дерись. Ладно?
