— Сделаем, — кивнул Юрлов, поспешно выходя из кабинета.
— Сволочь, — пробормотал Тетеринцев. — Все настроение
испортил.
Глава 27
Дронго ехал домой, и вдруг опытный водитель, с которым он
часто совершал ночные экскурсии, сказал:
— Похоже, за нами следят.
— Может, тебе показалось?
— Следят, — повторил водитель. — Едут за нами.
— Тогда давай на проспект. Сам знаешь…
— Сделаем, — кивнул водитель, поворачивая направо.
Чтобы нормально жить и нормально работать, он давно купил в
Москве еще одну квартиру — с ловушкой для незнакомых с этой системой людей.
Дронго входил в дом, поднимался на лифте на свой этаж, входил в квартиру — и
исчезал. И невозможно было понять, куда исчез хозяин. Даже если у подъезда
дежурили наблюдатели, то и те не видели, как выходил человек, за которым они
следили.
Фокус заключался в следующем: дома стояли вплотную, буквой
«г». Таким образом, Дронго, купивший две смежные квартиры, переходил из одной —
в другую. Появляясь в одной квартире, он исчезал в другой, после чего выходил в
соседний двор, где его совсем не ждали.
Конечно, рано или поздно наблюдатели догадывались, в чем
дело, но в первый раз — почти никто. И теперь, убедившись, что ехавшая за ними
«Волга» и не думает отставать, Дронго попросил водителя отвезти его именно на
ту самую квартиру с «сюрпризом».
— Только я вылезу, сразу уезжай, — напомнил Дронго. — Гони
не останавливаясь. И смени машину. Эту оставь в гараже, возьми другую и
подъезжай с другой стороны дома. В общем, как обычно.
— Сделаю, — кивнул водитель.
Все получилось, как задумал Дронго. Машина затормозила у
подъезда, а несколько секунд спустя скрылась за углом соседнего дома. Когда
подъехала «Волга», Дронго уже запирал за собой дверь подъезда. Преследователи,
сидевшие в машине, негромко выругались.
— Ни ночью, ни днем нет покоя, — проворчал Юрлов, потянувшись
к телефону.
Набрал номер и сообщил Тетеринцеву:
— Мы около его дома. Он приехал и отпустил машину.
— Номер машины запомнили?
— Конечно, — ответил Юрлов, покосившись на сидевшего рядом
Бондаренко.
— Какой адрес? Улица и номер дома? Я сейчас попытаюсь
выяснить, в какой квартире он живет. Черт возьми, не знаю фамилии… Дронго или
Дранго. По таким данным в милиции адреса не дадут. Сколько этажей в доме?
— Двенадцать. И на каждом, наверное, по две-три квартиры, —
сказал Юрлов.
— Ладно… Вы мне завтра понадобитесь свежими. Поэтому сейчас
пришлю машину с ребятами, пусть за вас подежурят. Опишите им вашего типчика.
Хотя — нет. Я пришлю кого-нибудь из ребят, пусть сменят Бондаренко, он завтра
утром будет нужен. А ты, Юрлов, оставайся. Можешь заночевать в машине. Я пришлю
тебе подмогу. Двоих ребят. Только не упустите этого типа. Чтобы он утром никуда
не отправился.
— А если отправится? — спросил Юрлов.
— Засуньте его в багажник! — заорал Тетеринцев. — Только без
лишнего шума.
Как хочешь действуй, хоть машиной его дави, но чтобы завтра
он на улицу не выходил. До вечера.
— Так мне до завтрашнего вечера здесь торчать? — не поверил
Юрлов.
— Не устраивает? — спросил Тетеринцев. — Тогда вылезай из
машины, отдай ключи Бондаренко и уматывай. Мне такие водители не нужны.
— Я только спросил, — пробормотал Юрлов.
— Так-то… Умник нашелся. Надо будет три дня сидеть —
посидишь!
— Раз надо, то надо, — произнес Юрлов.
— Ты мне одолжений не делай. — Тетеринцев, похоже, завелся.
— Ты мне одолжений не делай! — заорал он, бросая трубку.
— Совсем с ума сошел, — сказал Юрлов. — Орет как
недорезанный.
— Волнуется, — усмехнулся Бондаренко. — Всего бояться стал.
После смерти этого журналиста он такой пугливый — я его давно таким не видел.
— Вот-вот. И все время кричит, будто спокойно говорить не
может.
— Конечно, не может. Этот журналист чуть все дело не
испортил. Сразу в «Прометей» полез и Кошкина увидел. Хорошо, что ничего
написать не успел.
— Он бы все равно ничего не узнал.
— А если бы узнал? Там такие люди, что не только нам, но и
нашему шефу головы бы поотрывали. По всей Москве отстреливали бы, как бешеных
собак.
Думаешь, кто-нибудь за нас вступится? Да никогда в жизни.
Так что наш шеф все делает правильно. Если завтра с этими спортсменами все
получится, мы с тобой разбогатеем.
— Это мы завтра вечером узнаем.
— А я и сейчас знаю. С ребятишками проблем не будет. Поэтому
шеф в меня верит. Завтра я ему нужен. А послезавтра, если все нормально
пройдет, мне уже никто не понадобится. Всех пошлю подальше и заживу как
человек.
— А я уеду, — вздохнул Юрлов. — К своим уеду, в деревню.
— Навсегда? — ухмыльнулся Бондаренко.
— Почему навсегда? На месяц-другой… А потом вернусь. Хозяин
обещал каждому по сто тысяч. За эти деньги я в Москве такой кооператив открою —
закачаешься.
— Кооператив, кооператив… Ты только об этом и думаешь, —
почему-то разозлился Бондаренко. — Что он тебе сказал? Нам здесь всю ночь
куковать?
— Нет. Он пришлет двух ребят мне на помощь. А ты поезжай
домой. Он говорит, ты ему завтра понадобишься.
— Само собой, — сплюнул на асфальт Бондаренко. — Когда гадость
какая-нибудь или дерьмо чужое нужно расхлебывать, сразу меня зовут.
— Давай поменяемся, — разозлился Юрлов. — Думаешь, мне
приятно сидеть здесь всю ночь? Он говорит: упустишь этого типа, я тебе голову
оторву. До завтрашнего вечера приказал сидеть. А если я в туалет захочу?..
— А ты под себя, — хохотнул Бондаренко.
— Иди ты… — огрызнулся Юрлов.
— Чего дергаешься? — улыбнулся Бондаренко. — Он ведь ничего
особенного не сказал… Ну посидишь немного в машине. А если завтра этот типчик
выйдет, вы его сразу в машину — и к речке. Подержите под водой минут пять, и
все расскажет как миленький. А потом можешь из него шашлык делать.
— Ты его плечи видел? Он выше меня на голову. А если он из
нас шашлык сделает?
— Да ладно тебе… У тебя ствол имеется. Да и ребята без
«игрушек» не приедут. Как-нибудь справитесь втроем.
Оба даже не подозревали, что весь их разговор слышит Дронго.
Войдя в квартиру, он вышел из другого подъезда, завернул за угол и, встав
позади машины, метрах в пятидесяти от нее, вытащил принесенный из дома пистолет
«RZ» с очень длинным стволом, на который был насажен глушитель. Дронго
прицелился в колесо машины и спустил курок. Стрела с миниатюрным микрофоном
прилипла к покрышке. Дронго тут же вставил в ухо наушник — слышимость была
прекрасная.
