— И я даже знаю, какое, — кивнул Дронго, — убийство
Звонарева. Верно?
— Вам уже звонили? — удивился главный редактор.
— Конечно, нет. Просто перед тем, как явиться на нашу
встречу, я немного покопался в Интернете. Так сказать, для ознакомления с вашей
газетой. Должен признаться, что я постоянный ее читатель, и могу
засвидетельствовать вам свое восхищение. Разумеется, я не мог пройти мимо
материалов вашего Звонарева.
Всегда очень интересные, объемные, с массой фактов. Он ведь
занимался, кажется, проблемами служителей Фемиды. Во всяком случае его
последняя статья была об этом. И две недели назад его убили. Если не ошибаюсь,
это уже второй случай в вашей газете. Первого журналиста убрали пять лет назад…
— Да. И следствие до сих пор не может завершиться. Хотя меня
уверяют, что уже вышли на след убийц. Но наши юристы настроены очень
скептически. Через пять лет раскрыть такое преступление очень трудно. В суде
все может развалиться. И тогда убийцы нашего журналиста уйдут от
ответственности.
— И вы решили взять дело мести в собственные руки? — не без
иронии спросил Дронго.
Сорокин нахмурился. Сел ровно и холодно произнес:
— Мне рекомендовали вас как серьезного человека. Уверяли,
что вы можете помочь нам в решении нашей проблемы. Или они ошибались?
— Не нужно сразу обижаться. Вы лишь подтвердили мою догадку,
еще ничего не сказав по существу. Значит, разговор пойдет о Звонареве?
— Конечно, — пробормотал Сорокин, который понял, что его
собеседник оказался прав. Еще не сказав ни слова, он выдал себя с головой
несдержанной реакцией.
— Славу Звонарева убили две недели назад. Если первого
нашего журналиста взорвали, послав ему «сувенирный набор» из военной разведки,
то со Звонаревым не стали церемониться. Его просто пристрелили в подъезде
собственного дома.
Почти на глазах у соседей. Следствие, как всегда, выдвигает
массу интересных версий, но за две недели оно не продвинулось ни на шаг. А из
практики хорошо известно, что подобные преступления либо раскрываются сразу,
либо не раскрываются никогда. У нас больше нет времени. Две недели истекло, и
мы хотели бы иметь более правдоподобные версии убийства нашего журналиста.
— И не только поэтому, — сказал Дронго, глядя в глаза
Сорокину, — вас ведь интересуют и мотивы убийства?
— Да, — хмуро признался главный редактор, — и возможные
мотивы тоже. Мы не исключаем, что накануне президентских выборов кто-то решил
разыграть эту карту.
Наша позиция строгого нейтралитета была известна всем. Мы
принципиально не поддерживали и не станем поддерживать ни одного из известных
кандидатов в президенты. Звонарев в своих статьях в последнее время привел
достаточно много компрометирующих фактов, но среди них все же не было таких, за
которые можно было убить человека. Во всяком случае, мы стараемся не
подставлять своих журналистов. А его убили. Подло убили, выстрелами в спину. И
добили контрольным выстрелом. У него в кармане было полторы тысячи долларов, но
убийца ничего не взял. Даже ребенку ясно, что убийство было заказным. Именно
поэтому я хотел встретиться с вами.
Подошедший официант поставил перед ними два стакана
свежевыжатого апельсинового сока.
— Еще две текилы, — попросил Дронго и, когда официант
удалился, спросил:
— Вы хотите поручить именно мне это дело?
— Конечно. Только поэтому я и обзвонил всех бывших и
нынешних сотрудников ФСБ и внешней разведки. Мне нужен человек, который
возьмется за независимое расследование убийства. Человек, который сумеет
провести быстро и результативно, будучи независимым от любой из наших партий, а
тем более — от властей. Вы именно такой человек. Поэтому я прошу вас взяться за
расследование убийства нашего товарища. Со своей стороны мы готовы выплатить
вам любой гонорар, в разумных пределах, разумеется. Вы согласны?
Официант принес две текилы. Поставил на столик тарелочку с
нарезанными дольками лимона. И замер в ожидании продолжения заказа. Дронго
поднял кисть руки и, качнув пальцами, отпустил его. Потом тяжело вздохнул и
спросил у Сорокина:
— Кто ведет расследование?
— Все кому не лень. ФСБ, прокуратура, милиция. Конкретно —
следователь прокуратуры. Но в милиции и в ФСБ созданы свои оперативные группы.
Звонарева многие знали и любили в Москве. Президент обещал взять расследование
под собственный контроль, но это, как всегда, лишь пустое сотрясение воздуха.
Конкретно расследованием убийства занимается некто Бозин
Арсений Николаевич.
Говорят, достаточно опытный следователь, работает в органах
прокуратуры больше двадцати лет. Но, увы, пока никаких результатов.
— Понятно. Кто вам дал мой телефон?
— Это так принципиально? — нахмурился главный редактор.
— Да, я должен знать, через кого вы на меня вышли. Возможно,
это повлияет на мое согласие или несогласие с вами сотрудничать.
— Через сотрудников службы внешней разведки, — нехотя
признался Сорокин, — один из них вспомнил про бывшего сотрудника их ведомства,
он и дал ваш телефон.
— Фамилию сотрудника вы помните?
— Это была конфиденциальная информация. Я не имею права
ничего говорить.
— Но кто конкретно дал вам мой телефон — вы можете сказать?
— Его фамилии я не знаю. С ним связывался наш сотрудник.
Только имя-отчество — Владимир Владимирович.
— Достаточно. Я все понял.
— Вы не согласны? — встревожился Сорокин.
— Наоборот. Это имя — гарантия от возможных провокаций. В
наше время никто не застрахован от любых неожиданностей. Я согласен.
— В таком случае назовите ваш гонорар, — сказал главный,
испытующе глядя на Дронго.
— Сто тысяч долларов. Из них четверть суммы вперед,
независимо от исхода расследования. Деньги мне нужны для расследования.
— Не много ли? — усомнился главный.
— По-моему, даже мало, учитывая объем работы. Я думаю, если
бы к вам обратились с предложением дать информацию по убийству Звонарева за
такие деньги, вы бы моментально согласились. Или нет?
— Я согласен, — кивнул главный редактор, — куда привезти
деньги?
— Это не самое главное. Деньги передадите, когда я приеду к
вам в редакцию. Кстати, давайте что-нибудь закажем, а то официант уже смотрит
на нас волком. И, между прочим, сегодня угощаю я. Что вы любите больше — рыбу
или мясо?
— Мне все равно, — пожал плечами Сорокин.
Дронго поднял руку, подзывая официанта. Быстро сделав заказ,
он отпустил парня. Сорокин посмотрел в глаза этому непонятному для него
человеку:
