— И все-таки нужно разобраться. Почему они так долго молчат?
Чего ждут?
Обычно так не бывает. Они уже несколько часов отмалчиваются.
К ним подошел Демидов.
— Ничего не понимаю, — сказал полковник. — Террористы не
выдвигают никаких условий. Только воду и еду потребовали. Зачем они захватили
автобус? Не понимаю… И как они его захватили — тоже непонятно. Офицеры ГАИ,
сопровождавшие автобус, ехали впереди, и они уверяют, что к автобусу никто даже
близко не подходил. Когда террористы успели забраться в автобус? Говорят,
кто-то сел у посольства.
— Никто не садился, — ответил посол. — Я лично провожал
детей. Кроме водителя и одной сопровождающей, в автобусе еще наш дипломат. А
больше никто не садился. Только несколько ребят попросили их подвезти. Кажется,
из украинской делегации. Но там были только дети и один взрослый, инвалид с
палкой.
— С палкой? — Дронго и Демидов переглянулись.
— Ну да, с палкой, — подтвердил посол. — Он сильно хромал. А
почему вы так удивлены?
— Вы запомнили его лицо? — спросил Демидов.
— Я не рассматривал, но если увижу второй раз, узнаю.
— Это Кошкин, — сказал полковник. — Думаешь, он один?
— Нет, — ответил Дронго. — Такой профессионал знает, что в
одиночку не справится. Может, водитель или дипломат с ним в сговоре?
— Сейчас мы их проверяем. Я попрошу доставить нам фотографию
Кошкина, может, посол его узнает. Черт подери, получается, что он сел вместе с
ребятами в автобус. Прямо на глазах у всех.
В этот момент в комнату кто-то вбежал.
— Они выбросили из автобуса одного человека! — закричал
вбежавший офицер.
Все замерли. Мэр вскочил со стула. Министр внутренних дел
нахмурился.
Потом сказал:
— Узнайте, что там случилось. И доложите как положено, не
бегайте по комнате.
— Если они начнут стрелять в детей… — пробормотал мэр,
подходя к окну.
Он не договорил, но министр его понял: если они начнут
стрелять в детей, на карьере обоих можно поставить крест.
Глава 31
Автобус катил в сторону Шереметьева. Некоторые ребята
заснули. Мужчина, сидевший на переднем сиденье, тоже задремал. Кошкин, взглянув
на своих, покачал головой, призывая их не торопиться. Роман явно нервничал.
Павел же, напротив, был спокоен. Коля смотрел на них и чувствовал, как гулко
бьется его сердце.
Когда свернули на аэропортовскую дорогу, Кошкин встал и
прошел к водителю.
Ребята поняли его знак и подняли сумки, разбирая оружие.
Проснувшиеся на заднем сиденье дети в недоумении смотрели на
парней-переростков, игравших с оружием.
Они еще не поняли, что происходит.
Когда автобус выехал на самую пустынную часть дороги, Кошкин
поднял руку.
— Внимание! — громко сказал он. — Внимание! Это захват… —
Мужчина, сидевший на переднем сиденье, открыл глаза и приподнялся, но Кошкин
прикладом автомата — оружие протянул ему Тарac — ударил дипломата по лицу, и
тот откинулся на спинку кресла. — Мы захватываем автобус, — продолжал Кошкин. —
Прошу всех оставаться на своих местах. И опустите занавески. Давайте, ребята, —
обратился к своим.
Кошкинские ребята заняли места по обеим сторонам салона, как
их учил шеф.
Дети в испуге замерли. Во втором ряду заплакала девочка.
— Что вы делаете?! — закричала Эльмира Мамедовна. — Здесь же
дети!..
— Молчи! — взглянул на нее Кошкин. — А у нас детей, думаешь,
нет? Вы наших детей в Воронеже взрываете, вот и мы вам устроим…
— Как вам не стыдно. — Она все еще не понимала, с кем имеет
дело.
Роман, стоявший рядом с женщиной, схватил ее за волосы и
швырнул на сиденье.
— Сядь и не вякай! — приказал он.
— Уйди, — толкнул его мальчик с шахматной доской.
Роман хотел ударить его, но, заметив взгляд Коли, опустил
руку.
— Ладно, — сказал, не глядя на товарища. — Чего на меня
пялишься? Я бы его все равно не ударил.
— Въезжаем на территорию аэропорта, — приказал Кошкин,
обращаясь к водителю, — если нас остановят, будем стрелять. Передай им, что
автобус захвачен. В нем заложники-дети. Автобус заминирован. Так что без
глупостей, иначе взлетим на воздух.
Ехавшая впереди машина ГАИ вильнула в сторону — автобус,
увеличив скорость, пошел на обгон. Офицер милиции, сидевший за рулем, вопросительно
взглянул на своего напарника. Тот потянулся к переговорному устройству — и тут
раздалась автоматная очередь. Высунув ствол в открытое окно, Кошкин дал
предупредительную очередь — прямо над крышей машины.
Автомобиль ГАИ остановился на обочине дороги. Автобус же
мчался к аэропорту. Минуту спустя о случившемся узнал начальник ГАИ. Еще через
пять минут о захвате автобуса знали в аэропорту. Когда автобус наконец
остановился у летного поля, о случившемся знали все.
Кошкин, то и дело затягиваясь сигаретой, сидел на
ступеньках, рядом с водителем. Чемоданчик лежал рядом.
— Почему вы курите? Здесь дети! — подала голос Эльмира
Мамедовна.
Кошкин продолжал курить, не обращая внимания на это дерзкое
замечание.
Докурив, повернулся к водителю:
— Позвони и скажи, чтобы принесли воду и еду для детей.
Только чтобы к автобусу не подходили. Дети сами выйдут и заберут все, что
доставят к автобусу.
Водитель подчинился. Через полчаса вода и еда были на месте.
Кошкин приказал Роману и Славику — они выглядели помоложе других — убрать
оружие и грузить ящики и коробки в автобус. Со стороны казалось, что обреченные
дети-заложники работают на террористов.
Мальчик-"шахматист" засунул в сумку свою доску и,
вытащив из кармана какое-то радиоустройство, принялся его разбирать.
Ровно в двенадцать Кошкин снова потребовал воды. На все
предложения о переговорах он отвечал, что совещается со своими людьми. В штабе
по освобождению заложников ничего не могли понять. Такого еще не бывало
никогда.
Но воду к автобусу регулярно подвозили. И так же регулярно
из салона выходили двое ребят и забирали ящики с водой. Наконец, в половине
первого, Кошкин объявил условия переговоров: десять миллионов долларов
наличными и самолет с экипажем, который доставит их в ту страну, в какую они
пожелают.
В штабе снова недоумевали. Куда они могли улететь?
Европейские страны отпадали. Ни одно уважающее себя государство не приняло бы у
себя террористов.
