– Вряд ли им пришлось от этого хуже, их же все равно убили бы, – возразил Тедди. Он сидел рядом с Бернардин, наряженной в платье, которое с натяжкой можно было назвать «коктейльным» – из бирюзового крепа, обшитое рядами золотых пайеток по рукавам и горловине. Она то и дело перекладывала шкурки и жир на тарелку мужа, и он безропотно съедал их. По другую сторону от нее сидел Эдвард, с которым она заигрывала в настолько отработанной и живой манере юной девушки, что он казался рядом с ней унылым и надутым. Разговор коснулся – на краткое время – насилия и неопределенности ситуации в Индии: Арчи сказал, что выглядит это так, будто мы решили разделять и для разнообразия не властвовать, Эдвард отпустил свое обычное замечание о том, с какой постыдной быстротой развалили империю. Но чего еще мы могли ожидать – с таким-то правительством?
– Обожаю наше правительство, – заявил Руперт. – А разве вы не усматриваете ничего примечательного в том, что, едва кончилась война, мы отказались от таких внушительных фигур, как Черчилль и Рузвельт, в пользу тихих и невзрачных человечков, похожих на банковских клерков – вроде Трумэна и Эттли? И мирное время стало утешительно среднеклассовым. Будьте добры мне еще жаркого из утопленника.
– Хватит дразнить своего брата, Руперт, – сказала Дюши.
Бернардин ввинтила сигарету в длинный мундштук и закурила. Диана заметила, что к этому жесту все присутствующие отнеслись неодобрительно, и Тедди вполголоса объяснил:
– Мы курим только после портвейна.
Бернардин пожала плечами, метнула на него злой взгляд, улыбнулась и с новым пожатием плеч затушила сигарету в своей тарелке для хлеба.
– Никогда не привыкну к вашим британским обычаям.
Так что ей пришлось ждать и дуться все время, пока не съели пирог с ревенем и сыр.
– Все прошло отлично – правда, дорогая? Ты им понравилась, это было очевидно, – заверил Эдвард, когда они ложились спать. – И вписалась ты гораздо лучше, чем жена Тедди.
Она хотела было сказать, что она-то да, как и надеялась, но воздержалась. И вместо этого заметила:
– Должно быть, ей очень трудно. Кажется, она извелась от скуки, бедная.
– Ну, в постели она наверняка хороша, – отозвался он. – Ты же знаешь, как это бывает в молодости.
– Не так уж она и молода! С виду старше Зоуи. Значит, к таким девушкам тебя тянуло, когда ты был в возрасте Тедди?
– Боже упаси! В его возрасте я был безумно влюблен в милую и невинную Дафну Брук-Джонс – мы даже обручились, но сказать родным так и не осмелились.
– Почему?
– Мы знали, что они нас не одобрят, – сказал он. Она почувствовала, что делиться подробностями он не хочет. – Обычно мы виделись на конных прогулках по Роу перед завтраком, – добавил он. – А в остальном встречались только в гостях.
– И что с ней стало?
– Вышла за кого-то.
– А ты?
– Я встретил Вилли, – коротко ответил он.
Значит, его брак был чем-то вроде ответного хода, думала она, когда после дежурного акта любви он уснул. Ей казалось, что всю правду о его первой любви (если она была действительно первой) ей никогда не узнать. Сознание, что его брак был заключен в отместку, придало ей уверенности.
Выходные прошли приятно, но без особых событий.
– Так странно находиться здесь без детей, – однажды заметила Рейчел.
– Не считая меня, – вставил Тедди, поглощающий гигантский воскресный завтрак.
– Да, дорогой, но ты ведь уже вырос.
– Как и Луиза. И Саймон. И Полли с Клэри.
– Да. Остались только малыши.
– И они уже не те малыши, какими были раньше.
– А я скучаю по длинному столу в холле и по детским застольям, – призналась Рейчел. – Ты не поможешь мне вдеть нитку, Зоуи? Мне бы новые очки – ничего не вижу.
– Даже Лидия считает, что она уже взрослая, – продолжал Тедди. – Господи, чуть не забыл поднос для Берни.
Она предпочитает завтракать в постели, объяснил он до того, и когда собирал поднос, положил на него гораздо больше сливочного масла, чем ей причиталось. Рейчел передала ему распоряжение Дюши, которая решительно порицала любую еду в постели, кроме тех случаев, когда человек настолько болен, что вообще не в состоянии есть: на Тедди возлагалась обязанность вовремя принести поднос обратно в столовую, чтобы посуду с него можно было помыть вместе с прочей после завтрака.
Диана прогулялась по саду вместе с Дюши, которая показала ей свои горечавки.
– Принялись не так хорошо, как я надеялась, но все равно приятно видеть их в саду. А вы любите садовничать?
– Думаю, мне понравилось бы, вот только не было сада, а во время войны, когда я жила в коттедже, вечно не хватало времени.
– А-а. У вас ведь трое детей?
– Четверо. Трое сыновей и дочь.
Дюши спросила о возрасте детей, Диана объяснила, что старших растят бабушка с дедушкой.
– А Джейми только что начал учиться в школе. Так что дома одна Сюзан.
– Сколько ей?
– Почти четыре.
– И она от Эдварда, – невозмутимо сказала Дюши. Это был вовсе не вопрос.
– Да… да, так и есть.
Последовала пауза, потом Дюши сказала:
– Думаю, жена Эдварда не знает об этом, и поскольку идет развод, по-видимому, это обстоятельство не стоит афишировать. Надеюсь, вы согласны?
– Да.
Эдварду об этом разговоре она не сказала.
Беседы в основном вертелись вокруг семейных дел. К примеру, свадьбы Полли. Все радовались ей, свадьбу назначили на июль. Диане было нечего сказать по этому поводу, поскольку, как она считала, лишь она одна еще не познакомилась с женихом Полли.
– Славный молодой человек, – сказала Дюши.
– С виду он не картинка, – по секрету сообщила ей Бернардин, – зато у нее будет титул, и хотя говорят, что денег у него нет, в это что-то не верится. Дом у него здоровенный, как отель, так что ей ужиматься не понадобится, не то что нам с Тедди.
(Речь о Полли зашла в ходе затяжного «трепа» с Дианой о том, как трудно сводить концы с концами и как скупы Казалеты, и Диана поняла: от нее ждут, чтобы она передала эти слова Эдварду.)
– Хью так рад. После помолвки Полли его не узнать, – сказала Рейчел. – Выглядит помолодевшим на десять лет.
– Клэри будет скучать по ней, – откликнулся Руперт. – Они дружили так долго. Когда она возвращается в Лондон – Арчи, ты не знаешь?.. Арчи?
Тот выбивал трубку в камин, – видимо, поэтому и расслышал не сразу.
– Наверное, вернется, когда допишет книгу, – ответил он.
– Лучше всего то, что они любят друг друга до умопомрачения, – воскликнула Зоуи, и Диана увидела, каким влюбленным взглядом окинул ее Руперт. «И они влюблены», – подумала она. На самом деле. Ею на миг овладела зависть.