Она рассказала ему о том, как ее мать умирала от рака и как несчастен был ее отец, и увидела, что его чуть выпученные глаза увлажнились. «Господи», – пробормотал он. Рассказала про Саймона, который теперь учился в Оксфорде, и Уиллса, только поступившего в школу, потом про то, как ей живется в одной квартире с Клэри. Удивительно, как много она ему наговорила, думала она потом, но он оказался таким внимательным слушателем, что выговариваться ему оказалось приятно. В конце концов оба заметили, что официантка недвусмысленно дает им понять, что пора уходить или делать новый заказ, Полли сказала об этом ему, и он ответил:
– Ничего страшного. Я просто закажу еще одно яйцо-пашот. А вам не захотелось? То есть мое первое было завтраком, а ваше может стать ранним обедом.
Оба заказали яйца, и пока ждали их, Полли перевела разговор на его квартиру, которую настоятельно требовалось обсудить.
– Почему вы выбрали именно ее?
– Ее я осмотрел первой. И мне показалось, что это то, что надо – симпатичная, маленькая, – вот я и взял ее. Вы считаете, я ошибся с выбором?
– Я считаю, что понадобится привести ее в порядок. Сколько вы готовы потратить?
– Сколько скажете.
– Нет, я серьезно.
– А как по-вашему?
– У вас есть какая-нибудь мебель?
– Те стулья. И раскладушка.
– Ну, полагаю, вам понадобится потратить триста-пятьсот фунтов на ремонт, в том числе на отопление и борьбу с сыростью. Вы заказывали техническую экспертизу?
– Нет, не заказывал.
Не задумываясь, она пошутила:
– Какой вы, однако, непрактичный!
Он вспыхнул.
– Да уж. Хуже всего то, что непрактичным людям полагается быть очень умными, или талантливыми, или что-нибудь в этом роде, а я не такой. Про меня ничего подобного не скажешь.
«И все же про него есть что сказать», – думала она, спеша на автобус, чтобы вернуться в магазин. Она знала за собой склонность сочувствовать людям, и этот человек производил впечатление достойного кандидата, однако сочувствие было далеко не первым и не единственным, что она к нему ощутила.
Его квартиру поручили ей, так как у Каспара и Джерваса хватало хлопот с отделкой трех больших номеров люкс в отеле и великолепного загородного дома, владельцы которого пожелали перенести кухни из похожего на пещеру подвала на нижний этаж.
– Вот вы ею и займитесь, милочка. Как следует попрактикуетесь, а напортачить в таком тесном курятнике у вас едва ли получится.
Через неделю, подготовив эскизы и посовещавшись с электриком и водопроводчиком, она решила, что пора снова встретиться с хозяином квартиры на предмет его согласия, и позвонила ему рано утром.
– О, отлично. Когда? – Разгоряченная разговором (так она себе объясняла), она пригласила его к себе домой на ужин. – Чрезвычайно любезно с вашей стороны, – ответил он. Судя по голосу, он очень обрадовался.
Она купила копченой пикши и накануне вечером приготовила кеджери – одно из блюд, которые ей особенно удавались, а также фруктовый салат с виноградом и бананами. Пока Клэри отсутствовала, вся квартира была предоставлена ей, так как и Невилл, проживший у них несколько недель, вернулся в школу. Она вздохнула с облегчением, поскольку Невилл был не только неряшлив под стать Клэри, но и уничтожал все съестное, что появлялось дома, загромоздил комнату Клэри ударной установкой, контрабасом, своей трубой и маленьким пианино и каждый вечер допоздна проводил нескончаемые репетиции с друзьями, что никак не способствовало ее светской жизни. Впрочем, ее и не было толком. Кристофер собирался к ней в гости, но в последнюю минуту не смог: Оливер внезапно заболел, его никак нельзя было бросить.
– У него рак, – объяснил Кристофер. – Ветеринар говорит, если операция не поможет, его придется усыпить.
Она предлагала приехать к нему на выходные, но Кристофер ответил, что сейчас ему лучше побыть одному. Она вздохнула с облегчением: от его любви к ней становилось грустно и неловко, особенно с ним рядом, и она боялась, что он начнет расспрашивать о ее безнадежной любви, и ей придется ему солгать, потому что знала: Кристофера она никогда не полюбит, а если он поймет, что у нее никого нет, в нем проснется надежда.
Джералд прибыл ровно к назначенному часу и принес ей в подарок на редкость красивый папоротник.
– Я не знал, какие цветы вам нравятся, – сказал он, – но срезанные я никогда не любил, а выбор цветов в горшках оказался небогатым. Забавно, – продолжал он, пока они поднимались по лестнице к ней в комнату, – но меня так и подмывало принести вам в подарок котенка. А потом я подумал: а вдруг у вас уже есть один. Есть?
Она сказала, что нет, но ей очень хочется.
– Только сада у меня нет.
– А, вот оно что. Еще один недостаток Лондона: нет садов, негде погулять кошкам.
– Садов полно, но не там, где ваша квартира.
– Правда? Лондон я почти не знаю. Так вы любите кошек? Насчет этого я не ошибся?
Она рассказала ему про Помпея, как любила его, а он – про котенка, который был у него в семь лет, как он всегда спал в его постели и ездил с ним на велосипеде, сидя в корзинке.
– И что с ним стало?
– С ней – это была кошка. У нее появились котята, а потом, пока я был в школе, родители усыпили ее.
– Как ужасно для вас!
– Понимаете, они не любили кошек. Я прятал ее от них, но когда меня отправили в школу, они, конечно, все узнали.
«Довольно трудно спрятать кошку в доме от домочадцев», – подумала она, но промолчала.
В ее комнате он устроился в викторианском кресле и молча огляделся.
– Вам нравится?
– Я заранее знал, что понравится. Здесь… элегантно и очаровательно. Вам идет.
Он высоко оценил не только ее комнату, но и темно-зеленую столовую, и кеджери – и съел две порции, и фруктовый салат. Один раз он воскликнул: «Надо же, какой чудесный выдался вечер!», и в его чуть выпученных глазах отразились такая искренность и благодарное удовольствие, что она словно заразилась ими.
После ужина она принесла свои эскизы и разложила на столе. Он разобрался в них быстрее большинства клиентов, а когда она отметила это, объяснил:
– Это же немного похоже на чтение карт, верно? А мне пришлось как следует освоить это умение.
– На войне?
– Да.
– Где вы воевали?
– Куда посылали. Вернее, сбрасывали. Время от времени.
– Вы были парашютистом-десантником?
– Точно.
Она всмотрелась в него, пытаясь представить, каково это – выпрыгнуть из самолета в пустоту.
– Понимаю, с виду я не такой, – виновато произнес он, – не тяну на романтического героя и тому подобное. Вообще-то я похож скорее на лягушонка, который если кому и нравится, то лишь себе подобным.