– Я только что разговаривала с Элайджей, и мы решили, что бальная книжка может быть связана с Весенним балом или с танцевальным комитетом. Элайджа отправился проверить кабинет, в котором они собираются.
– Нормальный вариант, – соглашается Элис.
– Нужно хорошенько все обсудить – я имею в виду связь последнего предмета и Весеннего бала – и проверить, есть ли у нас идеи для других значений книжки, – говорит Сюзанна.
Мы все смотрим на нее.
– Ита-а-ак, самое главное для танцев – партнер, – заявляет Мэри.
– Смотрите, кто заговорил, – фыркает Элис.
Сюзанна награждает ее суровым взглядом.
Начинаю шагать по комнате.
– Меня приглашал Джексон. Теперь его приворожили, и виной всему браслет, проданный танцевальным комитетом. Связь есть. Что дальше?
– Нужен подходящий наряд, – говорит Сюзанна, и мы дружно смотрим на коробку, в которой доставили изумрудное платье, так, словно она внезапно может ожить.
– Мы считали, что платье связано исключительно с Майрой, – протягивает Элис. – Что, если мы ошиблись?
Я потираю лоб.
– Музыка? Чтобы танцевать, нужна музыка, – говорю я. – Но у нас не было музыки, чтобы…
Я замираю.
– Что? – торопит меня Мэри. – Ты что-то вспомнила, да?
– Не представляю, почему не подумала об этом раньше, – бормочу я. – Когда вы пришли ко мне в первый раз… Мэри, в бальном зале ты включила на граммофоне старинную пластинку. Играла музыка, мы говорили о фотографиях, которые сделаем здесь перед танцами. – Мой голос звучит быстро и нервно. – А потом я вышла из зала, потому что… Чтоб меня! В тот же день принесли платье!
– Так, о’кей. Смысл в этом есть. Значит, надо спуститься и проверить граммофон, – говорит Элис.
– Пока это невозможно. В бальном зале сейчас папа и миссис Мэривезер.
Сюзанна выглядит встревоженной:
– Что они там делают? Это надолго?
– Не знаю. Папа почти никогда там не бывает. Я даже подумала, что… – Голос срывается, я смотрю на Элис. – Сегодня папе звонил Уордуэлл. И Джексон приходил жаловаться на вас. А теперь по какой-то причине папа пошел в зал с граммофоном? Нет, таких совпадений не бывает.
Из комнаты я кидаюсь в сторону бального зала, девочки не отстают. Стоит нам оказаться на первом этаже, как раздается скрежет, а следом за ним – низкий гул оркестровой музыки. Сердце подпрыгивает, я срываюсь на бег. Мы на скорости влетаем в бальный зал и застываем как вкопанные. Граммофон включен, а папа и миссис Мэривезер танцуют медленный танец. Это выглядит настолько пугающе нереально, словно мертвое животное посреди пышно цветущего сада.
– Папа? – ужасаюсь я, подбегая к ним, но он не отвечает.
– Миссис Мэривезер? – одновременно со мной восклицает Сюзанна.
Тишина.
Я тяну папу за руку, пытаясь оттащить, но они танцуют, продолжая поворачиваться, медленно и методично, словно не видят меня и не слышат.
– Папа! – срывающимся голосом кричу я.
Элис хлопает прямо у них перед лицами, но все по-прежнему – нас словно не существует. Я вспоминаю про момент, когда впервые попала на «Титаник» и умудрилась забрать с собой ложку – тогда я одновременно была на корабле и не была.
Натягиваю рукава пониже, пряча под ними пальцы, снимаю со старого граммофона пластинку и ломаю ее о колено. Но ничего не меняется: даже без музыки они продолжают танцевать.
– Папочка, это Сэм. Умоляю, посмотри на меня.
Мой голос звучит на грани отчаяния.
– Девочки, смотрите сюда, – раздается голос Мэри из угла, в котором валяется сломанная пластинка.
– Элайджа! – зову я, подходя к ней.
Мы все собираемся вокруг Мэри. На пластинке виднеется название мелодии: «Ближе, Господь, к Тебе». Сердце на миг замирает.
– Саманта? – недоумевает Элайджа, переводя взгляд с пластинки на папу с миссис Мэривезер.
– Нам рассказывали об этой композиции на уроке истории, – начинает Сюзанна. – Это же…
– Та самая песня, которая играла на «Титанике», когда он тонул, – заканчиваю я фразу.
– Где конверт? Конверт от пластинки, – требует Элайджа.
Все так же спрятав руки в рукава, я открываю шкафчик и вышвыриваю все пластинки, рассыпая их по полу. Ворошу стопку и нахожу пустой конверт с названием «Ближе, Господь, к тебе». Переворачиваю его. Девочки склоняются ближе, чтобы прочитать текст на обороте.
Пусть я потерян, а в небе нет светил,
Покрыла тьма меня, камень сон заменил,
Сердцем даже во сне буду
Ближе к Тебе, Господь,
Ближе к Тебе, Господь.
– Кости… мое предсказание, – неверяще выдавливает Элис.
– Голоса, которые мы слышали во время заклинания, – добавляет Мэри.
– Нам нужна книга заклинаний и бальная книжка, – говорит Сюзанна, и Элайджа мгновенно исчезает.
Я поднимаю конверт и снова его переворачиваю. Внутри что-то шуршит.
– Стойте, тут что-то есть.
Приоткрываю конверт и вытряхиваю содержимое. На пол падает листок плотной бумаги. Элис нависает у меня над плечом, Элайджа вновь появляется в зале с книгой заклинаний и бальной книжкой и кладет их на пол неподалеку от нас. Я осторожно разворачиваю листок.
«Уважаемая мисс Саманта Мэзер!
Приглашаю вас посетить наш вечер! Будьте у часов на Главной лестнице не позднее, чем через час. Впишите ваше имя в бальную книжку, об остальном я позабочусь. Если у вас есть сомнения насчет важности моего приглашения, предлагаю посоветоваться с Редд, как обычно вы предпочитаете делать. Соблаговолите явиться в течение часа, иначе, боюсь, не только я буду разочарован».
Вглядываюсь в лицо Элайджи, надеясь увидеть ответ, но замечаю только панику, которую в данный момент испытываю и я.
– Это серьезная угроза, – говорит Сюзанна.
Такое чувство, что гигантская рука сжала все внутренности. Смотрю на папу и миссис Мэривезер… Кто мне угрожает? И чем?
– Час. Остался всего час.
– При чем тут Редд? – изумляется Мэри. – Это как-то связано с тем, что она нам рассказала?
– Не знаю, но, судя по письму и трансу, в который впал мой отец, нам нужно поговорить с ней, – отвечаю я. – Она знает о магии гораздо больше, чем мы. Времени слишком мало, другого выхода нет.
– Согласна с Сэм, – говорит Элис. – Записка явно намекает: Редд может быть что-то известно.
Я смотрю на безжизненное лицо папы.
– Я иду к ней.
– Я отве… – начинает Элис.
