– Нет, – отрезаю я. – Записка предназначалась мне. Оставайся с Сюзанной и Мэри. Постарайтесь выяснить, как снять заклинание, наложенное на папу и миссис Мэривезер. Я возьму с собой бальную книжку. Магазинчик Редд всего в нескольких кварталах отсюда. Бегом до него не дольше, чем на машине.
– Тебе нельзя идти туда одной, – спорит Мэри.
– Со мной будет Элайджа, – упрямо заявляю я. – Прошу, просто найдите способ, как помочь папе.
* * *
Чтобы никто не заметил, мы с Элайджей бежим в центр города через задние дворы. Замедляем шаг только в узком переулке позади лавки Редд. Элайджа останавливается.
Я оборачиваюсь к нему.
– Что ты делаешь? Мы не…
– Я не смогу зайти туда, – говорит он.
– В зачарованную комнату Редд? Я…
– Саманта, ты должна попросить ее впустить меня, изменить чары комнаты для меня, – требует Элайджа. – Или заставить ее выйти из комнаты, чтобы я мог слышать ваш разговор.
– Постараюсь. Все зависит от времени.
Разворачиваюсь к дому, но Элайджа хватает меня за руку.
– Пообещай, что не впишешь имя в бальную книжку, пока будешь там.
– Сделаю для этого все, что смогу.
Я смотрю на духа. Он подходит ближе.
– Обещай.
– Элайджа…
– Саманта, ты не хуже меня знаешь, что, вписав имя в бальную книжку, ты попадешь под действие очередного заклинания.
– Поверь, у меня нет ни малейшего желания это делать. Но также я понятия не имею, чем нам угрожают. Ты же помнишь, о чем предупреждала Редд. Видел папу и миссис Мэривезер.
– Повторяю: не смей вписывать имя, – говорит он.
Я не верю своим ушам!
– Как ты можешь такое требовать?
– Это опасно, мы найдем другое решение, – уверяет Элайджа.
– За такое короткое время? – возмущаюсь я, повышая голос.
– Если впишешь имя в бальную книжку и попадешь на корабль, я не смогу тебя защитить. Что, если на этот раз у того, кто выкинул тебя за борт, получится завершить начатое? Что, если предупреждение Редд касалось тебя? – Он не отводит от меня обеспокоенного взгляда. – Если ты умрешь на корабле, то, возможно, попадешь в ловушку, как другие души.
Внезапно становится тяжело дышать. Я понимаю, что он прав.
– Если сделаешь это, я никогда больше тебя не увижу. Поверь, я многое смогу вытерпеть, но не это.
Впервые с тех пор, как он вернулся, я вижу настоящего Элайджу, который пленил меня. Сейчас это причиняет боль. Отступаю от него на шаг.
– Как ты смеешь сейчас заявлять мне подобное?
– Смею, – отвечает он, не дрогнув.
– Ты полгода был рядом и не сказал мне ни слова. Ты не стал ничего объяснять. А теперь… теперь… ты просто не имеешь на это права!
– Понимаю, что несправедливо говорить тебе такое. Но сейчас есть что-то несравнимо важнее любой справедливости, – говорит Элайджа.
Я качаю головой.
– Это очередная уловка, нет. Ты боишься снова меня потерять, когда много месяцев…
Элайджа подходит ближе, взгляд его серьезен и настойчив.
– Ты спрашивала, была ли у меня возможность уйти вместе с сестрой? Да, была. Но я отказался. Я не осмеливаюсь даже задуматься об уходе, зная, что оставлю тебя здесь.
Я не знаю, что сказать… Кажется, будто душа разрывается надвое.
Звонит телефон, и я отвожу взгляд.
Элис: «Есть новости?»
– Мы попусту тратим время, – резко говорю я, изо всех сил заставляя себя отвернуться от его требовательных глаз и шагнуть к двери дома Редд. – Мне пора.
Голос мой не громче шепота. Я хватаюсь за ручку, и та сразу же поворачивается. Редд никогда не оставляет дверь открытой, правда? Я проскальзываю внутрь, закрывая дверь за спиной и отрезая себя от Элайджи.
– Редд! – срывающимся голосом кричу я.
Ответа нет. По извилистому темному коридору я иду до занавески, отдергиваю ее… Редд лежит на полу, из ножевой раны на груди сочится кровь.
– Нет!
Прижимаю два пальца к артерии на шее. Нет пульса. В руке женщина сжимает серебряную ручку. Комната кружится у меня перед глазами. Слова приглашения обрушиваются на меня, словно лавина: «Впишите ваше имя в бальную книжку… иначе, боюсь, не только я буду разочарован».
Пульс отдается ударами в висках. Редд просила не приходить к ней. Была серьезна. Она предвидела, что это случится? Я виновата в ее смерти? Смотрю на застывшее лицо Редд. Нет, я не могу позволить этому повториться с кем-нибудь еще. Что, если следующим будут папа или миссис Мэривезер?
Набираю послание в чат: «Забирайте меня отсюда и звоните 911».
Потом достаю бальную книжку из кармана толстовки, на этот раз даже не заботясь о том, чтобы закрыть руки тканью. Кровь на моих пальцах отпечатывается на желтовато-кремовых страницах. От книжки исходит странное притяжение, как от платья, но гораздо сильнее. Я оглядываю комнату, но не могу найти ничего подходящего, кроме заляпанной кровью ручки в пальцах Редд.
Я хватаю ее и вписываю свое имя в верхнюю строчку.
Глава 44
Следуй за мной
Я улыбаюсь при взгляде на бронзовую статую херувима и встаю на нижнюю ступень главной лестницы. Каждый шаг делаю медленно, чтобы не запнуться о подол зеленого шелкового платья. Прямо передо мной лестничная площадка. Над ней высится огромный купол из стекла и металла, с которого свисают красивые люстры. Я останавливаюсь на площадке рядом с часами, украшенными искусной резьбой. На ней изображено два ангела. Честь и Слава, венчающие время. От кого-то слышала, что эта композиция называется так. Или я где-то читала об этом?
Окидываю взглядом лестницу вверх и вниз. Кажется, я с кем-то встречаюсь здесь, но кто бы подсказал, с кем именно.
– Двенадцать ступеней, я же говорил! – объявляет дядя Генри мистеру Стеду и двум поколениям Джессепов, когда они подходят к основанию лестницы.
Голос его бодр, а в руке дядя держит бокал с напитком янтарного цвета. Я улыбаюсь мужчинам, но они слишком увлечены беседой, чтобы меня заметить.
– А как вам такой вопрос, мой дорогой друг? Разве главная лестница не объединяет все уровни? – задает вопрос отец Александра, театрально обводя рукой лестницу.
Дядя поворачивается к мистеру Стеду.
– Что скажете? Главная лестница включает в себя все ступени, от самого низа, или же только верхнюю ее часть: купол, часы и херувима? Буквализм или символизм? Думаю, как писатель вы ответите без труда.
Мистер Стед почесывает седую бородку.
– Не торопитесь, подумайте хорошенько. Можно ли отнять у лошади ноги и продолжать называть полученное животное лошадью? – подзадоривает его отец Александра.
