– Честно? Не знаю. Все висело на волоске, Сэм. Я не замечала ничего подозрительного в Ники и Блэр. А Мэтта вообще не брала в расчет.
– Никто бы не подумал на него.
– Ага, но на тебе-то было заклятие, не позволяющее его узнать. А в чем мое оправдание?
Я качаю головой.
– Элис, прекращай казнить себя.
– Легко сказать.
– Я серьезно. Не нужно. Я так же поступала из-за Вивиан. Снова и снова прокручивала все в голове. Ненавидела себя.
Элис пристально смотрит на меня, словно хочет поверить, но не может.
– А когда я не смогла смириться, то решила забыть. Избавиться от всего, что напоминало о случившемся. От Вивиан, магии, вас… от всего. – Я делаю паузу. – Знаешь, на самом деле это ты помогла мне перестать отгораживаться от магии.
Она удивленно поднимает бровь.
– Когда накричала на тебя?
– Когда сказала, что у меня есть возможность чем-нибудь помочь другим, а я веду себя как эгоистка.
– А ты и вела!
Я улыбаюсь. У Элис особый дар: только она имеет право оскорблять меня, когда я пытаюсь ее ободрить.
– Я долго думала над твоими словами.
– О том, чтобы научить меня видеть духов? – Ее льдисто-голубые глаза загораются.
– О том, что пришло время переступить через себя и действовать. Когда ты увидела предсказание костей и поняла, что грядет нечто ужасное, ты пришла ко мне. Но я была полностью погружена в себя и заботилась только о собственных проблемах.
Элис кивает. Соглашаясь, но не осуждая.
– И вот я наблюдала, как Мэтт повторяет несправедливость, которая царила на корабле, собирая духов в свою коллекцию. Замечала, что в карточках, которые мы читали и заучивали, нет имен Ады, Молли и других. Но даже тогда я не понимала своей роли в этой истории. Не видела того, что было ясно вам и Редд: пора действовать. И что случилось в итоге? Мэтт манипулировал мной и всеми собранными духами ради своих эгоистичных целей. Сначала Вивиан, теперь Мэтт. Я не позволю этому повториться. Пришло время самой решать, что делать с моими магическими силами и кем я хочу быть.
– Например, помогать умершим освободиться?
– Именно. – Я внимательно смотрю на Элис. – Все зависит от нас, правда? Ведь именно это ты пыталась сказать мне тогда, когда накричала и обвинила в эгоизме. Все зависит от нас, именно мы можем убедиться, что такого больше не повторится.
Она улыбается. А это редкое событие!
К нам подскакивает Мэри, ее кудряшки собраны в элегантную прическу.
– О нет! Элис улыбается? Что стряслось?
Давно я не видела Элис такой счастливой.
– Предлагаю устроить детективное агентство для мертвых.
Мэри округляет рот от удивления:
– Суперидея! Мы будем как Шерлок Холмс. Шляпы, кепки, полный набор!
Я смеюсь. Во что мы ввязываемся?
– А еще Сэм обещала научить нас видеть духов, – заявляет Элис.
Мэри театрально вздрагивает:
– Ни за что. Ты учись, если тебе надо. Мне лучше их не видеть.
В другом конце зала стоит женщина с длинными волосами с проседью, она пьет чай и смотрит на меня. Редд? Ставлю на стол стакан грушевого сидра.
– Скоро вернусь.
Я лавирую среди школьников на танцполе, пытаясь отыскать ее взглядом. Но стоит добраться до края толпы, как женщина отводит взгляд и исчезает. Я поворачиваюсь на триста шестьдесят градусов, осматривая зал, но ее нигде нет. Может, стоит начать с Редд? Помочь ей справиться со всеми незаконченными делами, чтобы она могла спокойно уйти? За все, что она сделала для нас, я обязана помочь хотя бы этим.
Вновь разворачиваюсь. В темном углу зала стоит Элайджа и наблюдает за мной.
– Знаешь, сегодня утром в вазе на тумбочке я снова нашла лилию, – говорю я, подходя к нему ближе.
Элайджа в костюме, волосы его идеально уложены. Просто преступно быть таким привлекательным, я считаю.
– Нет в мире более соблазнительного аромата, – улыбается он и предлагает мне руку. – Вы позволите?
Я касаюсь пальцами его ладони.
– Всегда.
Элайджа обвивает рукой мою талию. Я медленно двигаюсь в такт с ним, подняв голову и заглядывая ему в лицо.
– Элайджа, ты когда-нибудь задумывался о заклинании Вивиан, которое практически вернуло тебя к жизни?
– Каждый день, – отвечает он, притягивая меня ближе.
Краем глаза я вижу, что люди застывают на месте и смотрят, как я танцую с пустотой. Но мне плевать. Ведь в этом настоящая я.
От автора
У письма о «Титанике», которое появляется на страницах «Призрачного омута», имеется своя увлекательная история, связанная с длинной вереницей замечательных женщин из моего семейного древа. Путь свой оно начало с моей прапрапрабабушки Марии (именно Марии, не Мэри) де Лонг Хэкстон, которой пришло от кузины.
За многими приключениями моих предков мне удалось проследить благодаря частой и постоянной переписке Марии; насколько я поняла, в семье она была всеобщей любимицей. (И должна сказать, пока читала многочисленные письма, я любовалась шикарным почерком своих предков и даже начала немного сожалеть, что никто больше не пишет писем от руки).
Мария получила письмо о том, что случилось с Майрой Хэкстон Харпер и Генри Слипе-ром Харпер – ее кузенами – вскоре после того, как «Титаник» потерпел крушение, а Харперы вернулись домой в целости и сохранности. Кроме письма о «Титанике» у Марии также нашлась фотография Генри Харпера.
Правнучка Марии – моя прабабушка – Адриана Сторм Хэкстон Мэзер (я горжусь, что была названа в ее честь!) сохранила фотографию Генри, письмо о «Титанике» и множество газетных вырезок о крушении корабля, начиная с самого 1912 года. Адриана была учителем и историком-любителем и все семейные реликвии, которые собирала долгие годы, помечала карточками (отсюда и карточки на картинах, упомянутые в «Повешенных»). Почерк на конверте с письмом принадлежит ей, как и заметки на фотографии Генри Харпера.
Этот фрагмент истории «Титаника» так и пылился бы где-нибудь в коробках, если бы моя бабушка Клэр Мэзер не считала своим долгом передать потомкам каждую крупицу семейной истории. Когда я была маленькой, она держала меня за руку и рассказывала обо всех семейных реликвиях, попавших ей в руки, вдыхая жизнь в старые портреты и викторианские свадебные платья, хранящиеся в сундуках. Романтика, интриги и грандиозные подарки – все истории она подавала просто замечательно.
Самое забавное, что в доме моих бабушки с дедушкой хранится столько истории, что там спокойно можно отыскать любопытный дневник из 1700-х на дне ящика с пуговицами. К слову, письмо о «Титанике» просто хранилось в столе среди кучи других старых писем и газетных вырезок. Ничто не указывало на его особенность, кроме слова «Титаник», написанного на конверте из манильской бумаги. Когда я впервые на него наткнулась, то подумала: «Нет, это не тот „Титаник“. Быть такого не может!»
