– Вы ведь Дженни? – спросила Андреа. Ответить Дженни не успела: крошки горелого печенья застряли в горле, и она закашлялась. Дженни кивнула, но, вероятно, на лице отразилось замешательство, потому что Андреа виновато пояснила: – На тупиковой улице новости разлетаются быстро.
– Да, – ответила она, прочистив горло. – Я Дженни Декер. Извините, вы застали меня врасплох. Если честно, переезд сильно выбил меня из колеи. Такое ощущение, что еще вчера я жила на Манхэттене.
– Не извиняйтесь! – попросила Андреа, обнимая Пейдж за плечи. – Мы бываем… слишком шумными. И я вас отлично понимаю. За последние пять лет мы с мужем Фрэнком переезжали четырежды. Это черт знает что! Богом клянусь, с переездами покончено!
– Мама, ты выругалась, выругалась! – радостно возмутилась Пейдж.
– Делай, как я говорю, а не как я делаю, – без промедления парировала Андреа. – Дженни, все жители нашего района счастливы, что вы к нам приехали. Мы только об этом и говорим. Пустующий дом на улице никого не радовал.
Не успела Дженни спросить, о чем речь, как к ним подошел Том. Волосы он собрал в хвост, но некоторые пряди выбились, на щеках темнела щетина. От пота взмокла футболка и заблестели обильные татуировки на предплечьях. В жилистом кулаке он сжимал секатор.
– Привет! – крикнула Пейдж.
– Тише, Пейдж! – прошипела Андреа.
– Привет, я Том Декер, рад знакомству! – сказал он, протянув грязноватую руку.
Совершенно не смутившись, их новая соседка пожала ее.
– Я Андреа Катц, а это моя дочь, Пейдж.
– Вы рок-звезда? – громко спросила шестилетка. Том и Дженни засмеялись, Андреа расстроилась.
– Не совсем, – ответил Том и схватил печенье. – Ой, с шоколадной крошкой, мое любимое! – Он буквально проглотил печенье, не обращая внимания на его вид и вкус. Пейдж хихикнула.
– Мой папа – бизнесмен. Он много денег зарабатывает! – заявила девочка, и ее мать побледнела.
– Так, нам пора оставить вас в покое! – Андреа схватила дочь за руку и потащила прочь. – Еще раз добро пожаловать! Нам не терпится узнать вас поближе!
– Взаимно! – ответила Дженни. Том отправил в рот еще одно печенье с тарелки, а мать и дочь тем временем перешли через дорогу и скрылись в доме на другой стороне тупика.
– Как ты можешь его есть? – тихо спросила Дженни, когда за их соседками закрылась дверь.
– Оно вполне съедобное, – ответил Том, убирая выбившуюся прядь ей за ухо. Дженни ответила тем же.
– Я даже не знала, что ты мистер Рок-звезда! – Дженни прыснула от смеха.
Том тоже засмеялся, потом глянул ей на живот.
– Как ты себя чувствуешь?
– Хреновенько. К счастью, вкус горелого печенья отвлекает от горячего желания проблеваться. Так что поздравь меня!
Том обвел пальцем россыпь веснушек у нее на переносице.
– Выглядишь классно.
– Врун! – шепнула Дженни, но все равно улыбнулась и посмотрела по сторонам. – Во дворе уже намного лучше. Небольшая, но победа. Но лужайка – ди-и-икий ужас. Тебе газонокосилка в подвале не попадалась?
Лицо у Тома стало отрешенным.
– В подва-але? – спросил он тягучим, будто сонным, голосом и переложил секатор из одной руки в другую.
– Ага, в подвале, – повторила Дженни, недоуменно глядя на него. Может, Том лишь сейчас распробовал ужасный вкус печенья? – Там была газонокосилка?
Том снова сделал долгую паузу, потом ответил:
– Я… не помню. Надо проверить.
* * *
Том стоял на кухне, осушал один стакан с водой за другим и все никак не мог напиться. В окно он увидел, что Дженни снова взялась за работу во дворе, и, одну за другой, обошел комнаты. Никак не верилось, что это все – его… «Это все наше», – поправил он себя.
Совершенно непреднамеренно Том поднялся в маленькую комнату на третьем этаже и давай разглядывать фотографии, покрытые странными красными каракулями. Он придвинулся вплотную, внимательно их изучал и понемногу разобрал, что перед ним.
Казалось, прошло несколько часов, прежде чем по тайной лестнице Том спустился на кухню. Страшная жажда мучила до сих пор, и он повернулся к раковине, отчаянно стараясь не смотреть на подвальную дверь, даром что отчаянно хотелось увидеть хризалиду.
Вместо этого Том выпил еще воды. Живот надулся и заболел, а пить хотелось по-прежнему. Он знал, как решить проблему, но боролся с этим вариантом изо всех сил.
Стеклянными невидящими глазами Том уставился в окно. Казалось, волосы на затылке горят огнем.
* * *
Поужинали они рано – на подвесных качелях угостились бургерами, картошкой фри и холодным корневым пивом из банок, – а потом смотрели, как за домами садится солнце.
В тупик на велосипедах приезжали дети, на миг замирали при виде незнакомцев, шептались, смеялись и уносились прочь, растворяясь в растущих тенях. К большому гаражу дома напротив подъехал блестящий «БМВ». Дверь поднялась и через оптимальный промежуток времени опустилась. Дженни предположила, что за рулем Фрэнк, муж Андреа, но тонированные стекла помешали разглядеть лицо водителя.
Потом они устроились на диване посмотреть старый ситком на ноутбуке Тома, и Дженни заснула у него на коленях. Они уже подключили телевизор, привезенный из Манхэттена, но он не работал. Кабельщики обещали прислать мастера в ближайшее время.
После третьего эпизода Том взглянул на часы и с удивлением обнаружил, что всего девять. Дженни посапывала. Он осторожно переложил ее голову со своих колен на подушку, закрыл ноутбук и опустил его на пол. Дженни пробормотала что-то во сне и повернулась лицом к спинке дивана. Том накрыл ее одеялом – первым, которое они купили, решив жить вместе.
Том знал свою жену. Она вырубилась и до утра уже не проснется. А вот ему спать совершенно не хотелось.
Субботний вечер, погода отличная, а Том давно желал выяснить, что интересного творится в их новом городке после заката. Еще он хотел покурить и решил, что прогулка – отличный способ удовлетворить желание, не загрязняя легкие Дженни.
Том вышел на улицу – и окунулся в ночную тьму и прохладу.
* * *
Вопреки ожиданиям, в баре оказалось шумно. Том думал, что провинциальные бары такие, как показывают в кино и по телику, – с тупой музыкой и пустые даже по субботам, если не считать парочки накидавшихся столетних стариков.
В гриль-баре «У Ника» играл классический рок и толпились посетители самого разного возраста. Том протолкнулся к стойке и попробовал привлечь внимание одного из двух барменов, которые отважно боролись с угарной толпой. Наконец немолодой тип с окладистой седой бородой и длинными седыми же волосами, собранными в хвост, вопросительно вскинул бровь. Байкерскую кожанку он носил без намека на эпатаж.
