Купрум толкнул уже мертвого дикаря на троих из полудюжины воинов и выхватил нож. Торговый зал наполнился криками дерущихся и лязгом металла о каменные лепестки ножей и наконечники копий.
Настя тоже не сидела сложа руки. Она разнесла выстрелом голову дикарю, что хотел наброситься на ее сына со спины, и ранила еще двоих. Купрум добил их ударами ножа в сердце, когда с остальными противниками было покончено.
В этот момент о решетку окна разбился глиняный горшок с торчащей из узкого горлышка горящей тряпкой. Пылающее масло брызнуло в стороны. Следом за первым огненным снарядом полетели десятки других.
Вождь давно уже понял, что чужака с освобожденной им пленницей просто так не взять, и решил выкурить их оттуда. Пока шаман визгливыми криками гнал охотников на штурм, он распорядился притащить наполненные маслом горшки и теперь привел план в исполнение. Он не боялся сжечь чужаков заживо. Этот вариант вполне устраивал его, ведь в таком случае их смерть можно было бы истолковать как состоявшееся жертвоприношение.
Огненные реки потекли по засыпанному осколками стекла и кусками отбитой штукатурки полу. Волосы и одежда на трупах загорелись. Сильно запахло паленым мясом.
Настя закашлялась. От едкого дыма сильно першило в горле, и слезились глаза.
– Выкурить решили, ур-роды! – прорычал Купрум и повернулся к Насте: – Ты как? Не обожглась?
Та хотела ответить, что с ней все в порядке, но глянула на сына и вскрикнула, прикрыв губы ладошкой:
– Что с тобой? Твои глаза!
– А что с ними не так? – удивился Купрум.
– Их как будто наполнили нефтью. Ни белков, ни радужки, один чернильный глянец от века до века. И лицо… у тебя вены набухли под кожей. Только они какие-то узловатые, черные и… они шевелятся! – взвизгнула Настя.
– Ах, это, – отмахнулся Купрум. – Ерунда, потом объясню. Сейчас надо выбраться отсюда, пока нас заживо не сожгли. Как выскочим на крыльцо, стреляй по дикарям и сразу беги за угол. Встретимся в лесу за деревней.
Он подобрал с пола копье одного из убитых им воинов, размахнулся и швырнул прямо в окно. Длинная палка с каменным наконечником пролетела между охваченными огнем прутьями решетки и, судя по переходящему в протяжный хрип громкому крику, достигла цели.
– Давай за мной! – Сталкер подхватил с пола нетронутое пламенем тело аборигена и, прикрываясь им, как щитом, с воинственным криком выскочил на крыльцо.
Настя тоже закричала и выбежала следом. «Калаш» в ее руках сухо залаял, сжигая последние патроны. Пули прошили кусты, застучали по стенам домов, с треском расщепляя доски обшивки. Кое-кому из дикарей не повезло, и они с воплями повалились на землю.
Звонко захлопала тетива луков. Стрелы с гудением рассекли воздух. Сталкер и не знал, что схватил еще живого человека. Он понял это, когда тело дикаря в его руках задергалось от вонзившихся в него стрел.
Купрум швырнул ощетинившийся стрелами труп с такой силой, что тот перелетел через всю площадь и упал в кусты, за которыми прятались лучники. По раздосадованным крикам сталкер понял: кому-то из дикарей опять не повезло, – и со всех ног кинулся догонять Настю.
Вождь увидел, как обреченные на заклание выскочили из объятого пламенем здания, и мысленно похвалил себя за прозорливость. Он предполагал, что чужеземцы попробуют вырваться из огненной ловушки и попытаются скрыться в лесу. Прежде чем бросать в окна глиняные бомбы, он отправил к околице четырех воинов и теперь наблюдал, как его люди выскочили из засады и, растянувшись в цепь, принялись крутить над головой боласы и пращу.
Настя первой заметила опасность. Девушка вскинула автомат, нажала на спусковой крючок, но выстрела не последовало. С полным ярости и отчаяния криком она прыгнула в сторону. Связанные веревкой каменные шары врезались в землю в считаных сантиметрах от ее ног. Ей удалось увернуться от еще одного ловчего приспособления, но третьему охотнику улыбнулась удача.
Веревка мигом оплела лодыжки беглянки, камни на концах аркана звонко стукнулись друг о друга. Девушка по инерции полетела вперед, хлопнулась на землю и так сильно прикусила язык, что аж слезы брызнули из глаз.
– Настя! – Купрум подбежал к матери, присел перед ней на колено, подхватил на руки. Он уже хотел вместе с ней рвануть к лесу, но тут в воздухе что-то свистнуло, и голова сталкера дернулась от сильного удара в висок.
Купрум вырубился мгновенно. Симбионт попробовал взять бесчувственное тело под контроль, заставил сделать на подгибающихся ногах несколько шагов, но еще один метко пущенный из пращи камень оборвал его потуги.
Настя даже пискнуть не успела, так быстро она опять оказалась на земле. Сверху ее придавило всей массой теперь уже лишенного второго сознания тела. Она испугалась, начала задыхаться, как вдруг ей снова стало легко дышать. Это подоспевшие к ней дикари скинули с нее Купрума.
Аборигены подхватили обезоруженных пленников под руки. С криками и воплями потащили их к околице. Недалеко от огораживающего деревню плетня из огромного пятна выжженной земли торчали темные от копоти бетонные столбы. Когда-то давным-давно на связывающей их площадке стоял трансформатор. Теперь его ржавая коробка валялась в стороне. Сквозь проеденные коррозией дыры в железных стенках поднимались молодые побеги бузины, а сами кипящие листвой заросли кустарника жались к подпирающим их развалинам старого гаража.
Настя сразу догадалась, для чего их сюда притащили. Она закричала, попыталась вырваться из крепкой хватки дикарей, но ее чем-то сильно стукнули сзади по затылку. На какое-то время девушка провалилась в беспамятство.
Пока пленники были без сознания, им примотали ноги к столбам, крепко связали руки позади бетонных оснований. В это время женщины и дети притащили заранее подготовленные вязанки хвороста и свалили их в кучу под ноги жертвам. Горшок с пылающими в нем углями оставили до поры до времени в стороне, наполовину прикрыв его крышкой.
Когда все было готово к обряду, дикари окружили капище. Один из охотников шагнул вперед, перевернул копье и потыкал в пленников тупым концом древка. Туземцы искренне считали, что боги будут более милостивы, если предназначенные им жертвы не просто сгорят в ритуальном огне, а насладят их уши своими криками.
Купрум пришел в себя от чувствительных тычков под ребра. Он открыл глаза, увидел чумазые лица дикарей, их женщин и детей. Рядом, у соседнего столба, вскрикнула и зашипела от боли в сильно вывернутых назад руках Настя. Горы хвороста под ногами и курящийся дымком глиняный горшок яснее ясного указывали на то, что должно было произойти вскоре. Сталкер дернулся раз, другой, напрягая мышцы рук в бесплодных попытках порвать крепкие путы.
Дикари радостно залопотали, когда увидели, что пленники очнулись. Шаман тут же заголосил, громыхая жестянками на посохе. Соплеменники ответили ему дружным воплем и запели, повторяя за ним слова. При этом они слаженно затопали ногами, отбивая ритм хлопками в ладоши.
Аборигены пели все быстрее, постепенно вводя себя в транс. Глаза у многих из них закатились, у некоторых на губах выступила пена. Кое-кто из дикарей и вовсе упал на землю. Эти забились в конвульсиях, выгибаясь дугой и с корнем вырывая пучки травы.
