– Мой кто?! – грубо перебил я старца. – Сын?!
– Ну да, – кивнул Скиталец. – Чему ты удивляешься? Разве ты не знал, что Настя была беременна?
– Знал, и даже больше того, я ждал этого ребенка.
– Ну вот и дождался, – хмыкнул дед. – Он вытащил тебя вместе с матерью из портала. Вишь, какой герой из него вырос.
– Это ж сколько времени я пробыл внутри сферы? – прошептал я, с ужасом осознавая масштаб катастрофы. По сути, вся жизнь прошла мимо, раз сын уже встал на ноги, заматерел. Пока мой мальчик постепенно превращался в мужчину, я плавал внутри портала и не видел, как он взрослеет!
В три больших глотка я допил чай и поставил стакан с плавающими на дне чаинками на стол. К тому времени крепкий и черный напиток уже поостыл, так что обошлось без лишних проблем, но язык я все-таки немного обжег. Последнее обстоятельство, кстати, помогло мне переключиться с сожалений об утраченном времени на обдумывание кое-какой идеи.
За эти двадцать лет (ну или сколько их там пролетело?) Настя практически не изменилась, что, в принципе, неправильно. Годы не щадят никого, но на женщинах время сказывается в первую очередь. Они прекрасны, как бабочки, только вот женская красота, свежесть и молодость так же мимолетны, как жизнь этих насекомых. Недаром ведь говорят: бабий век короткий. Если бремя прожитых лет не оставило на лице Насти четкий отпечаток, значит, либо она нашла эликсир молодости, либо я пробыл в плену портала не так и долго.
– И пяти лет не прошло, – подтвердил мои умозаключения старик.
– Но как такое возможно?! Моему мальчику должно быть сейчас четыре года, а он уже взрослый парень.
– Зона и не на такое способна. Тебе ли это не знать, – усмехнулся Скиталец, поглаживая седую бороду. – Твой друг профессор…
– Он мне не друг! – рявкнул я и так стукнул кулаком по столу, что звякнула ложка в кастрюле и подпрыгнула крышка чайника. Мой стакан с остатками чая опрокинулся набок. Темная лужица с черными лепестками чаинок расплылась по столу. Я поискал взглядом, чем бы ее вытереть, не нашел ничего подходящего и провел по столешнице рукой.
Старец никак не отреагировал на мое замечание и продолжил ровным голосом:
– Семакин использовал малыша в своих опытах. Он хотел установить между тобой и сыном устойчивую связь, мечтал с вашей помощью перекачивать аномальную энергию из Зоны в родную реальность, чтобы сделать из нее еще одну территорию отчуждения. Во время очередного эксперимента твой сын исчез из лабораторного кресла, а между Зоной и реальностью Семакина оборвался связующий их мост. Правда, он очень быстро восстановился, только вот в Зоне за это время прошло почти двадцать лет.
Скиталец вздохнул и положил руку на мою ладонь: мол, крепись, брат, и прими этот факт как данность.
– Зона ничего не делает просто так, – сказал он, но я его уже не слушал. Перед глазами вдруг всплыло перепуганное лицо Семакина, и я заново переживал тот момент, когда высунул руку из ставшего снова проницаемым портала и затащил в него профессора. Подчиняясь моей воле, портал тогда образовал вокруг ученого локальный хронопласт, в разы ускорив течение времени. За считаные секунды в этом пузыре пролетели тысячелетия. Мой некогда лучший друг, оказавшийся на деле злейшим врагом, мгновенно состарился и умер, превратился в высохшую мумию и рассыпался в пыль.
– Жаль, невозможно убить Семакина еще раз, – прошептал я и, скрипнув зубами, с хрустом сжал кулаки.
– Как знать, – пожал плечами Скиталец.
– Тебе что-то известно?! – Я с подозрением покосился на собеседника: не скрывает ли он чего от меня.
– Нет, – тряхнул седыми волосами старик. – Просто я хорошо знаю, что жизнь полна сюрпризов, как и Зона во всех ее ипостасях. Возьмем хотя бы тебя. Ты так не хотел окончательно утратить все человеческое в тебе и стать мутантом, что отказался от использования уникальных способностей своего организма. И как? Помогло?
– Конечно, – кивнул я. – Ведь я все еще человек, а не зверь.
– Разве? – усмехнулся старик, глядя на меня мутными бельмами глаз. – Ты так в этом уверен?
Память услужливо подкинула картинку из недавнего прошлого. (Или все-таки это была насланная пси-аномалией галлюцинация?) Я снова оказался в окружении монстров и смотрел в лужу на полу коровника, откуда на меня пялилась звериная морда. Сам того не осознавая, я машинально глянул на руки, покрутил их перед собой, ожидая, что те в любой момент превратятся в когтистые лапы. Минуло несколько секунд, но с руками так ничего и не произошло. Я рассердился на старика, при этом больше злясь на себя, что повелся на его глупую шутку, и резко бросил:
– Уверен!
– Зря, ведь ты сильно изменился, когда взял «зеркало» в руки.
Я насторожился. Откуда Скиталец мог знать, что происходило в кабинете коменданта? Опять же, интуиция не зря в тот раз предупреждала меня, что с этим артефактом что-то не так. Не случайно ведь я не хотел прикасаться к нему.
Тем временем старец продолжал:
– Артефакт неспроста называется «зеркалом». Да, он блестит, и в нем можно увидеть собственное отражение, но его суть не в этом и даже не в том, что говорил тебе о нем комендант. Он обманул тебя, утверждая, что «зеркало» помогает увидеть краски этого мира. Монохромное зрение – это всего лишь побочный эффект перехода между мирами. От него не остается и следа через несколько часов пребывания здесь.
– Может, ты и прав, – сказал я, не до конца веря старику, – но Смайл, помимо прочего, обещал мне вернуть память с помощью «зеркала». Так все и вышло. Стоило мне взять артефакт в руки, как я вспомнил, кто я такой, как меня зовут и почему попал сюда.
– Артефакт здесь ни при чем. Не мудрено забыть, как тебя зовут и кто ты есть, когда аномалия постоянно воздействует на тебя. Как только ты избавился от излучения портала, память стала постепенно возвращаться к тебе. Просто так совпало, что ты многое вспомнил, когда артефакт попал тебе в руки. Гораздо важнее другое. Например, то, что ты мгновенно оказался в другом месте. Верно?
– Да, – кивнул я, чувствуя, как у меня пересохло в горле. Я потянулся к заварочному чайнику, плеснул в стакан заварки. Потом предложил старику. Тот согласился. Я налил и ему, добавил воды из чайника. Температура готового напитка оставляла желать лучшего, но мне было не до пустяков. Я залпом выпил теплый чай и потребовал от Скитальца рассказать все, что ему известно об этой странной телепортации из кабинета в лес.
Слепец неторопливо осушил стакан. Стукнув донышком, поставил его на стол.
– Ну! – подстегнул я деда.
– Ты куда-то спешишь? – Скиталец вытер ладонью усы. Его мутные глаза по-прежнему смотрели сквозь меня, в то же время как будто заглядывая в самую душу.
– Да! Настя в беде, и я чувствую это. Мне надо ей помочь, а я вместо этого с тобой здесь сижу.
– Думаешь, она узнает тебя?
Я насторожился. Вопрос почти один в один повторял тот же, что задала мне Арина этой ночью. «Неужели со мной и в самом деле что-то не так? – похолодел я. – Но ведь я для себя уже все решил. Будь ночной кошмар правдой, в бочке с водой отразилось бы не мое лицо, а мохнатая морда с круглыми глазами, плоским носом и крупными остроконечными ушами». Я в очередной раз посмотрел на себя сверху-вниз и, не заметив ничего странного, спросил:
