– Служу Советскому Союзу!
Жаворонков и Бармин шагнули к нему и по очереди обняли, затем завертелось. Дальнейшее Олег помнил смутно, как после контузии. Поздравления летчиков и командования полка, от хлопков на спине, наверное, образовался большой синяк. Подхватили, начали качать. В себя Северов пришел только в кабине истребителя. Пощупал коробочки с наградами за пазухой. На месте, не приснилось.
И все напряжение, не покидавшее его последнее время, наконец ушло. Он летел в сторону фронта в бесконечно синем небе, навстречу новым воздушным боям, рядом с ним летели его друзья, его эскадрилья. Лучшие в мире летчики, которых он не променял бы ни на кого на всем белом свете. А на земле, на родном аэродроме его ждали другие люди, которых он тоже называл своими друзьями, в которых тоже был уверен, как в самом себе. Самые лучшие специалисты, самый крепкий и надежный тыл. Впереди, на фронте длиной в несколько тысяч километров, громыхала, пожирала людские жизни и калечила судьбы самая страшная война в истории человечества, но гвардии старший лейтенант Олег Северов был счастлив, как счастлив может быть воин, который твердо уверен в своей грядущей победе, в своем оружии, в своих товарищах. И ему стоило некоторых усилий вернуть себя в то чуткое и внимательное состояние, в котором должен пребывать летчик-истребитель в небе, если, конечно, он хочет в нем выжить.
Потом были поздравления от Булочкина, Новоселова, Винтика и Шпунтика, других технарей. Северова очень тронуло, что люди сейчас радовались очень искренне. Да ведь в его награде была немалая доля и их труда! Вечером в полку был торжественный ужин, на котором обмыли гвардейское звание и новые награды. Кстати, Бармин выхлопотал их и для осназовцев Аверина. Все получили медали «За отвагу». Так что полк просто засыпали, было что обмывать. Впрочем, обмыли, это сильно сказано. Спиртного было минимум, только для символического замачивания наград. Олег был откровенно смущен вниманием к своей персоне – первый и пока единственный Герой Советского Союза в полку, самый орденоносный летчик. Очень уж все внезапно произошло, сюрприз получился, еще как получился.
А вот у немцев сюрприз в полной мере не удался. С известной Олегу из прошлой жизни историей сейчас имелось несколько существенных отличий. Во-первых, не случилось гибельного наступления войск маршала Тимошенко, не было Барвенковского выступа, не было развала фронта. Решили придерживаться стратегической обороны и придерживались, не давая воли командующим фронтами затевать крупные операции. Во-вторых, угрозу вражеских ударов вовремя распознали и приняли меры, какие могли. Как оказалось, недостаточные, но на что хватило сил. В-третьих, началось активное внедрение нового боевого Устава, новых тактических приемов и принципов ведения боя. Многое из того, что в той истории нарабатывалось и обобщалось еще долгое время, что стоило нашей армии и стране огромных жертв, теперь имелось и активно обкатывалось и внедрялось. В-четвертых, в войска начали наконец поступать первые образцы новой техники. Это стоило колоссального напряжения тыла, всей оборонной промышленности, но результат был очень неплох. Конечно, до полного обеспечения было еще очень далеко, но первые небольшие партии поступать начали. Те же Як-1б, которыми вооружили гвардейский полк, предназначались пока только для самых лучших частей. В остальные шли обычные Як-1 и ЛаГГ-3.
Немцы нанесли отвлекающие удары в зоне ответственности Брянского фронта 5 июня. Эти удары должны были продемонстрировать начало операции «Кремль» и привлечь к московскому направлению основные стратегические резервы, накопленные Ставкой за зиму. А этих резервов было не так много.
Локатор показывал несколько групп вражеских самолетов, приближающихся к линии фронта. Данные локатора, а также прослушивание и расшифровка радиопереговоров позволяли предположить, что основной удар наносится по участку фронта северо-западнее Мценска и по разведданным артиллерийским батареям и танковым подразделениям РККА. Эскадрильи гвардейского полка занимались истребительным прикрытием, против бомберов работали полки, вооруженные обычными Як-1 и ЛаГГ-3. Против десяти «Яков» третьей эскадрильи было шестнадцать «Мессеров», расклад знакомый. С первого захода сковырнули двоих, еще один ушел с дымом. Як-1б отличается от Як-1 отсутствием гаргрота, так что немцы сразу поняли, кто против них работает. Попытку четырех «Мессеров» подняться выше звено Ларионова пресекло, скороподъемность у Як-1б выше, чем у любого «Мессера», даже Густава. Так что наши на пять тысяч забрались быстрее и не дали немцам подняться еще выше, где характеристики их машин будут лучше. Еще один худой отправился к земле. А внизу оставшиеся шесть «Яков», разбившись на пары, хороводились с оставшимися девятью «Мессершмиттами». Первой жертвой стал, естественно, одиночка. Не стал уходить, поплатился. По почерку видно, не эксперт, пилот средний. Оставшиеся три «Мессера», что пытались забраться на высоту, драпанули к своим. Звено Ларионова свалилось сверху и сбило еще одного и одного повредило. Оставшиеся повернули домой, их не преследовали, топлива было мало. Итог – пять сбитых и два поврежденных.
Глава 4
Удар немцев был сильным, но Петровский был к нему готов. Известие о том, что линия обороны в районе Болхова прорвана, он и Снегов восприняли совершенно спокойно. Пока все шло, как задумано. Немцы должны поверить в успех, в идеале – перебросить подкрепления для его развития. Противник пока не понял, что в действительности лишен свободы маневра и может двигаться только туда, куда ему дают.
Максимилиан Мария Йозеф Карл Габриэль Ламораль райхсфрайхерр фон унд цу Вайкс ан дер Глон, которого у нас звали просто Максимилиан фон Вейхс, имперский барон, наследственный и владетельный дворянин имения Вайхс на реке Глон, шестидесятилетний генерал-полковник, кавалер Рыцарского креста Железного креста, кавалерист по прозвищу Зенитчик, был опытным и очень осторожным военачальником, но не все мог делать по своему усмотрению. Воля фюрера довлела над ним, принуждая к более активным действиям, чем те, на которые он решился бы сам. Впрочем, пока все складывалось очень хорошо – фронт русских прорван, прорыв расширяется в ширину, ударная группа продвигается вглубь позиций противника, невеликие их резервы вводятся в бой, затыкая дыры, а не массированно. Все-таки они мало чему научились за 1941 год, тупые славяне. Отдельные сообщения об использовании новой техники настораживали, но, похоже, русские обкатывали какие-то экспериментальные образцы, никаких сведений о массовом применении новой техники нет. Генерал Петровский, безусловно, неплох, достиг некоторого успеха в маленьких частных операциях, но в масштабах фронта… Не дорос!
В это время Леонид Григорьевич, тщательно создававший себе такой имидж, пил чай с лимоном вместе со своим заместителем Михаилом Федоровичем, начальником штаба Михаилом Георгиевичем и ЧВС Дмитрием Александровичем и пребывал в хорошем настроении, наблюдая за развитием событий. Надо сказать, что все четверо прекрасно сработались и отлично понимали друг друга. Никто из них ни разу не пожалел, что они работают вместе, а особое положение фронта как испытательного полигона для различных нововведений давало простор для творчества.
Противодиверсионная служба была поставлена хорошо. Удалось не только переловить и уничтожить большинство вражеских разведгрупп, но и дать некоторым увидеть то, что нужно, а потом уйти обратно. Нелегко пришлось, но контрразведка справилась. А воздушную разведку прикрыли основательно. Использование радаров позволило отслеживать вражеские самолеты-разведчики, а передислоцированный полк ПВО, вооруженный «МиГами», доставал их на любой высоте. Вейхс медведем ломился в сторону Тулы, севернее перешла в наступление 4-я армия, они полагали, что скоро соединятся и русские 3-й и 61-й армий окажутся в окружении. Между тем наступление 4-й армии наткнулось на стойкую оборону, немцы смогли продвинуться всего на десяток километров, после чего основательно увязли в заранее подготовленных оборонительных рубежах. Брянский фронт не располагал значительными резервами, но Петровский убедил Ставку, что с наступлением немцев они справятся собственными силами. Однако на заманивание вглубь своей территории на двух направлениях сил явно не хватит. Командующий 4-й армией Вермахта генерал от пехоты пятидесятипятилетний Готхард Хейнрици, тоже кавалер Рыцарского креста Железного креста, вступил в командование армией всего два месяца назад. Отношения с высшим руководством у него были не слишком хорошие, поэтому Петровский решил, что призывы Хейнрици к руководству об осторожности будут этим самым руководством игнорироваться. Так и случилось. По данным разведки, генерал получил втык от Гитлера за призывы к прекращению наступления и переход к обороне. Вот и получалось, что Вейхс и Хейнрици, генералы возрастны́е, опытные и осторожные, были вынуждены подчинить чисто военную целесообразность политическим соображениям своего фюрера. Леонид Григорьевич их не жалел, просто пользовался обстоятельствами в свою пользу. А наказывать по полной программе именно Вейхса было решено из тех соображений, что его армия представляла бо́льшую опасность для направления на Нижнюю Волгу и Кавказ. Пока от врага удавалось скрыть концентрацию новой техники, да и было ее немного. Ставка была на более высокую эффективность и маневр. Пока Вейхс продирался сквозь оборонительные рубежи, войска Хейнрици с успехом перемалывались артиллерией и авиацией, они вязли на хорошо проработанных в инженерном отношении позициях, взаимодействие родов войск противника старательно нарушалось. Из этой цепочки старательно исключалась в первую очередь авиация. Да, резервов у Петровского было немного, но и резервы 2-й и 4-й армий противника тоже были ограничены, ведь их удары носили вспомогательный характер. Вейхс еще не понял, что дальнейшего расширения прорыва не будет, фланги атакующих войск уперлись в прочную оборону. Фронт вовсе не расползался, как промокашка, немцы вязли в системе опорных пунктов, которые ограничивали их маневр и продолжали устремляться вперед, еще не понимая, что обречены.
