Выбору Михалыча можно было доверять безоговорочно, но Олег сам все посмотрел и остался доволен. Новоселов нисколько не обиделся на ползания своего командира, знал, что это не недоверие, характер и привычки такие.
– Неплохой аппарат, спасибо, Михалыч, что бы я без тебя делал!
Старшина довольно улыбнулся. Он успел привыкнуть к Олегу и не представлял себе другого летчика на своем самолете. Все время, пока Северова не было, он чувствовал себя несчастным. Хотя Алексей Михайлович был старым холостяком, холостяковал он не по убеждению, а по обстоятельствам. Иметь семью он очень хотел, но как-то не складывалось. Один раз чуть не женился, но опять не сложилось. Северов годился ему в сыновья, и Новоселов, мечтавший о детях, быстро привязался к нему, полюбил, как собственного сына. Гордился его успехами, переживал за него. Олег, который и так был достаточно чутким человеком, еще дедом был приучен к заботе о людях. Тот готовил из него не просто бойца, готовил командира, для которого забота о подчиненных была частью жизни. Олег тоже привязался к Михалычу, тоже часто вспоминал, когда служил в других частях. И когда они снова встретились, всегда находил время для общения по душам, рассказывал понемногу о своих делах.
Ползанье по самолету и изучение его документов показало Олегу, что его самолет прямого аналога в прошлой жизни не имел. Двигатель мощностью 1900 л. с., максимальная скорость у земли 600 км/ч, на высоте – 660 км/ч. Потолок больше 10 тысяч, высотные характеристики неплохие. Дальность – 1000 км, вооружение – две пушки Б-20 и два УБСа. Эргономика на высоте, видно, что с кабиной специально работали. Наверняка Берг руку приложил, не зря с ним Северов на эту тему общался, показывал, чем мудреное и неудобное управление в бою оборачивается. Бронезащита тоже приличная. Хорош самолет! Даже для конца войны хорош, а уж для 1942 года просто сказка. Вот только хороший самолет сам по себе воевать не будет, а вот здесь главная засада и спрятана.
Олег еще немного походил вокруг самолета, пошептал ему ласковые слова, погладил. Он делал это со всеми своими машинами, и они его не подводили. После этого Михалыч и Егор, техник Железнова, остались проверять самолеты, а летчики пошли обедать. За обедом Влад еще раз помянул недобрым словом местных тыловиков.
– А что, ты другое видел? Здесь еще ничего, вот в запе нас по тыловой норме кормили.
Сидевший рядом летчик, старший лейтенант лет двадцати пяти со следами ожогов на лице и кистях рук махнул рукой и продолжил есть тушеную капусту.
– Видел и другое! – Владлен получил от Олега тычок под столом и сменил тему. – А кто у нас комэск, кто командиры звеньев, в каком мы звене?
– А вон сидит. Капитан Козевич, Ипполит Аполлинарьевич, попробуй выговори. Летчик хороший, лучший здесь, но больно уж характером тяжелый. А кто у вас командир звена, пока неясно, Козевич еще народ не делил.
После обеда поступила команда построиться перед столовой. Командир полка еще раз объявил распределение по эскадрильям, затем комэски разобрали людей. Третья эскадрилья собралась в палатке рядом со столовой. В глубине стоял стол и два стула. На один из них уселся Козевич, на другой – адъютант эскадрильи старший лейтенант Пампушкин, полноватый блондин с очень подходящей к его внешности фамилией. Северов определил его как человека старательного, стеснительного и добродушного. Чего не скажешь про командира. Козевич всем своим видом дал понять, что личный состав его недостоин и должен быть счастлив, что им достался такой прекрасный летчик и командир. Тем более, что половина летчиков была необстрелянными новичками, сержантами последнего ускоренного-переускоренного выпуска. Затем Козевич взял в руки список летчиков и стал распределять их по парам и звеньям. Согласно его дележу Олег и Владлен оказались в разных звеньях.
– Товарищ капитан! – тут же подал голос Владлен. – Мы с гв… кхм… со старшим лейтенантом Северовым слетанная пара, не надо нас разбивать!
– Кому интересно твое мнение, лейтенант! Будет, как я сказал! Для тупых повторять не собираюсь!
– Смотри на повороте не поскользнись, – дружески посоветовал Северов. – Мы пара!
Козевич был хамоват и заносчив, но не глуп. Он уже отметил для себя хорошо проработанную мускулатуру новичков, впечатлился уровнем гимнастической подготовки, оценил владение приемами рукопашного боя. Все это он успел заметить во время их утренней зарядки. В глаза ему бросилось и добротное обмундирование, кожаные куртки и перчатки. Он еще не успел просмотреть их личные дела и подумал, что ребята проштрафились, вот их и сослали на фронт. Может, сынки чьи-то, очень похоже. Так что ситуацию Козевич решил пока не обострять.
– Да и хрен с тобой, Железнов. Не хочешь быть старшим летчиком, будь ведомым у своего дружка всю жизнь. Ха-ха.
Олег и Владлен оказались в звене старшего лейтенанта Данилы Кострова, того самого парня с ожогами, что был их соседом на обеде. Четвертым членом их команды оказался сержант Евгений Цыплаков, худой девятнадцатилетний паренек с выгоревшими на солнце короткими волосами и голубыми глазами. Из всех сержантов их эскадрильи он выглядел самым молодым и беззащитным. Его Козевич специально к ним запихнул, дескать во всем полку ни одного такого звена нет, целых три лейтенанта, вот пусть эту цыпу и содержат. Прозвище сразу приклеилось, Женя обиделся.
Потом пошли знакомиться с самолетами и техниками. Народ был удивлен, что у Северова и Железнова есть уже и техники и самолеты, но потихоньку разобрались и с этим вопросом. Олег выяснил, что новые наставления по тактике воздушного боя никому не известны, про их существование в лучшем случае просто что-то слышали. Связываться с Козевичем не хотелось, поэтому имеющийся у него экземпляр Олег отдал Даниле. Тот полистал ее с видимым интересом:
– А что, ты уже все это знаешь!?
– Мы знаем и применять умеем, так что это вам с Женькой.
Полеты начались через день, по мере сдачи знания района штурману полка. Северов и Железнов сдали первыми, Костров тоже быстро справился, а вот Женя сдал только с третьего раза. Было видно, что парень старается, но пока получается не очень. В воздухе самолеты понравились. После нескольких ознакомительных полетов пара получила разрешение на пилотаж. Оторвались по полной. Олег уже стосковался по настоящим полетам, а не прогулкам по пятому океану. Когда они сели, на лице Жени была написана целая гамма чувств, но вопрос был только один, сможет ли он научиться летать так же.
– Это долго, Женя. Но научиться сможешь. При одном условии. Тебе надо выжить в первых боях, а для этого надо нас слушаться, как маму с папой и бабушку с дедушкой сразу. Покойник ничему научиться не может, уясни это и не геройствуй.
– А кто из вас кто? – поинтересовался Костров, также впечатленный их пилотажем.
– Я мама с папой, а Влад – бабушка с дедушкой и все прочие родственники в одном флаконе.
Козевич стал относиться к ним еще более настороженно. В освоении самолетов его больше всего заботило, не летает ли кто лучше него самого. А тут стало понятно, что слава лучшего летчика полка ему не грозит. Однако ни Северов, ни Железнов форсить не стали, делали вид, что ничего не было, и комэск успокоился. Он понял, чего они хотят. Чтобы их не трогали и позволили им летать так, как они умеют. При этом ребята ясно, дали понять, что демонстрировать сомнения в авторитете командира эскадрильи не собираются. Ипполит наконец узнал, с кем имеет дело, и похвалил себя за то, что не стал демонстрировать власть и разбивать их пару. Эти двое воевать умеют, и эскадрилья может показать неплохие результаты, причем под его «чутким руководством»!
