— Не дергайтесь, — сказал Лэннет. Он произнес это спокойно и негромко, но в голосе его звенела угроза. Глаза миниатюрной связистки расширились. Трей не выказывала страха, но оказалась не в состоянии совладать с потрясением и неуверенностью. Женщина застыла.
Кое-кто из повстанцев недовольно заворчал. Лэннет медленно повернулся, одновременно с этим передвинув Трей. Оказавшись лицом к группе, капитан снова заговорил с Трей. Его губы находились всего в нескольких дюймах от уха женщины; посторонний наблюдатель мог бы принять их позу за страстные объятия. Но интонации Лэннета разбивали это предположение вдребезги.
— Это удушающий захват. Если я на несколько секунд надавлю посильнее, вы потеряете сознание; еще несколько секунд, и вы умрете. Попытайтесь сопротивляться, и ваша шея будет сломана. Соотношение наших сил в данном случае роли не играет. Ясно?
— Да.
В голосе Трей смешались гнев и покорность. Впрочем, Лэннет был бы рад услышать и открытое неповиновение. Капитан отпустил Трей и быстро обошел ее. Оказавшись спиной к женщине, Лэннет опустился на колени и обратился к ней через плечо:
— Предположим, что ваш пинок достиг цели. Я чувствую себя примерно подобным образом. Но боль уже начинает униматься. Как только я опомнюсь, я двинусь на вас, — и я очень зол. Обхватите меня правой рукой за шею.
Трей не двинулась с места. Лэннет прикрикнул на нее:
— Ну! Или вы хотите постоянно быть жертвой?
Заново обозленная Трей, ничего не отвечая, наклонилась и обхватила капитана за шею, как он велел. Лэннет тем временем объяснял ей, что главная цель этого приема — перекрыть не доступ воздуха, а приток крови к головному мозгу. На мгновение Лэннету сделалось не по себе: ему показалось, что женщина может и вправду попытаться отключить его. Трей не стала этого делать, но когда она ослабила захват и отступила, капитан был уверен, что на лице ее написана зловредная задумчивость.
Лэннет обратился к группе:
— То, что вы видели, — это метафора. Слабый может победить сильного, но лишь в том случае, если он умеет думать — и если он правильно обучен. Захват, который мы продемонстрировали, — это именно то, что нам следует сделать с советником Улласом; мы отделим его голову от тела. Мы сделаем это так же, как слабый побеждает сильного. Для этого нам потребуется проворство, и умственное, и физическое. Когда на нас будут нападать, мы станем уклоняться от боя или отступать. Когда мы увидим брешь в доспехах противника, мы будем нападать, постоянно выискивая возможность отделить голову от тела. Пусть вас не беспокоит тот факт, что Трей не смогла причинить мне серьезного вреда. Поверьте: через несколько недель она сможет победить почти каждого мужчину, с которым встретится в бою.
— А как насчет нас? — подал голос тот самый высокий, худощавый мужчина, который во время собрания, выражая свое недовольство, пытался апеллировать к Сулу.
— Я не знаю, насколько хороша ваша подготовка. Но могу обещать, что она станет лучше.
— Дело не в этом. Мы видели, как вы помыкали Трей. А как насчет человека ваших габаритов? Есть ли у вас в запасе какой-нибудь прием на этот случай, чтобы продемонстрировать его нам?
Усмехнувшись, Лэннет развел руками.
— Я вовсе не помыкал ею. Я просто пытался объяснить ей суть дела.
Высокий, гибкий мужчина сделал несколько шагов вперед, отделившись от остальных.
— Это я и имел в виду. Вы должны объяснить суть дела и всем остальным.
Он сцепил пальцы, хрустнув костяшками.
Продолжая улыбаться, Лэннет произнес:
— Я не уверен, что по расписанию у нас еще осталось время на это. Чего конкретно вы хотите?
— Еще каких-нибудь приемов. Вы что, плохо слышите? Я не думал, что вы такой тугодум.
Теперь мужчина усмехался почти так же, как сам Лэннет. Большинство повстанцев тоже заулыбались, наслаждаясь этой стычкой и плохо скрываемой неохотой Лэннета. Мужчина сказал:
— Если это я наброшусь на вас, вы сможете объяснить нам, что я делаю неправильно?
— У нас действительно не хватает для этого ни времени, ни места. Я же говорил вам: учебное расписание — это очень важно.
— Ничего, это не займет много времени.
Лэннет знал, что этот человек проворен — это было заметно по тому, как тот двигался. Он был высоким и худощавым и обдумывал каждое свое действие, отчего казался неуклюжим и медлительным. Фактически он относился к тому типу людей, которые всегда напоминали Лэннету тяжелые машины, скопление рычагов и поршней. То, что на первый взгляд казалось тяжеловесностью, на самом деле было полным контролем собственной силы.
Более того, это был человек тренированный. Первое, что пришлось сделать Лэннету, это поднырнуть под его руку, уходя от удара в голову. Почти присев на корточки, капитан качнулся вперед, пытаясь врезаться плечом в приближающийся корпус. Но противник опередил его. Он остановился прежде, чем Лэннет осознал это, и первым знаком для капитана, свидетельствующим, что дело неладно, оказалось колено, впечатавшееся ему в скулу, а потом — в плечо. Удар развернул Лэннета, и капитан с силой врезался в ствол дерева. Как ни странно, это помогло Лэннету взять себя в руки.
Противник продолжал приближаться, спокойно и расчетливо. Он нанес мощный круговой удар ногой, который Лэннету едва удалось заблокировать, и сразу вслед за ним — прямой удар рукой в голову. Уже выбитый из колеи, Лэннет содрогнулся, и новая боль породила в нем вспышку яростной энергии. Это мгновение словно сосредоточило в себе все его неудачи, все рухнувшие надежды, и худощавый повстанец оказался самой удобной мишенью.
Подшагнув под удар ребром ладони, последовавший за прямым ударом, Лэннет всадил колено в пах противника. Сдавлено хрюкнув и побелев, повстанец отступил на шаг, — продолжая, однако, держать руки наизготовку. Лэннет притворился, будто намеревается пнуть противника в ногу, заставив того уклониться. В результате голова мужчины оказалась повернута, и кулак Лэннета врезался в незащищенную челюсть. Повстанец зашатался и отступил, Лэннет последовал за ним. Пока мужчина пытался восстановить равновесие, Лэннет сказал:
— Вы знаете кой-какие приемы, но совершенно не умеете их совмещать. После вашего удара коленом вам следовало тут же бить меня в основание шеи.
Словно желая продемонстрировать свое утверждение на деле, Лэннет нанес левой рукой обманный удар сверху вниз. А когда повстанец вскинул руки, пытаясь поставить блок, врезал ему в солнечное сплетение. Пока противник, шатаясь, хватал ртом воздух, Лэннет продолжал:
— Вы могли прикончить меня тем ударом. Вы промахнулись, потому что были слишком нетерпеливы. Вы действуете, не думая.
Горя гневом, Лэннет перенес вес на левую ногу и приготовился нанести круговой удар в нижний уровень — он наверняка сбил бы повстанца с ног.
Разбитая скула Лэннета горела. По лицу капитана текла кровь, и липкой неприятной лужицей скапливалась между воротником и шеей. От разворота изготовившейся для удара ноги снова заболели брюшные мышцы, пострадавшие от удара Трей. Внезапно гнев капитана переключился на другую мишень. В сознании его замелькали обрывки мыслей.
