– Как тебя зовут?
Его голос прорывается ко мне через настойчивый ритм музыки.
– Лена, – отвечаю я. Мне тоже приходится кричать.
– Я – Володя. Может, выйдем пообщаемся, здесь шумно?
Я киваю. Это именно то, чего я жду.
Мы направляемся к бару. Там музыка тише и уже можно
разговаривать, взгромоздившись на высокий барный стул и потягивая через
соломинку коктейль, который он купил мне. Я чувствую себя взрослой и опытной,
мне неожиданно легко и приятно.
Вова увлеченно повествует о своей жизни. Я слушаю, но так,
вполуха. Все самое интересное еще впереди.
– Ну расскажи о себе, Лен! А то все я болтаю, – он
смеется и смотрит на меня.
Я опускаю глаза, разглядывая полированную столешницу. На ней
круглые капельки воды – след от моего стакана и большая продольная царапина. Я
тру ее пальцем, жалея пораненное дерево.
– Я должна тебе кое в чем признаться, – лопочу я,
не глядя на Володю. Сама невинность.
– Да? – он немного удивлен, но не ждет подвоха.
Я тяжело вздыхаю, демонстрируя нелегкую внутреннюю борьбу.
– Но сначала можно задать тебе один вопрос?.. –
Помедлив, я поднимаю на него взгляд, претендуя на получение титула «Мисс самые
честные глаза мира». – У тебя есть брат или сестра?
– Нет. – Володя удивлен и немного растерян. Все
эмоции легко прочитать у него на лице – это, честно говоря, просто детские
прописи.
– Возможно, это и к лучшему. – Мои пальцы, лежащие
на краешке барной стойки, сжимаются в кулак, и Володя заботливо накрывает мою
руку своей ладонью. Ну наконец-то сообразил – и года не прошло. Я снова тяжело
вздыхаю.
– Что такое? – он искренне обеспокоен, и я в его
мнении плавно перехожу из разряда «прикольная девчонка» в разряд «девушка в
беде».
Есть такие парни, которые просто обожают девушек в беде –
эта такая возможность почувствовать себя рыцарями и помахать своей картонной
саблей (естественно, если при этом не придется вставать со стула).
– У меня есть сестра, – трагическим голосом говорю
я. Хорошо бы, если бы по щеке скатилась одинокая слезинка, но выжать ее мне не
удается. Ничего, и так сойдет. – Я очень дорожу ею, но она редко обращает
на меня внимание. Ты знаешь, каково это – иметь сестру и в то же время быть
одиноким ребенком?!
Со слезой все-таки получается. Я чувствую влагу в левом
глазу и поворачиваюсь так, чтобы это заметил и Володя. Он с силой стискивает
мою руку, и я даже вскрикиваю от боли.
– Извини, Лен, – шепчет он голосом, полным
сострадания. – Я не хотел. Рассказывай.
– Тут нечего рассказывать. – Я, не отрываясь,
смотрю на парня, следя за его реакцией. – Все время я пытаюсь добиться ее
внимания. Это очень важно для меня, понимаешь?
Он понимает. Вернее, думает, что понимает, а в то же время
так же далек от него, как я от Нобелевской премии.
– Ты знаешь мою сестру… Вы учитесь вместе, –
признаюсь я, зажмуривая глаза, словно бросившись с головой в омут. – Это
Наташа Малышева.
Он молчит. Переваривает.
Почему, спросите, Наташа? Элементарно. Расчет тонок.
Во-первых, после Милы она самая симпатичная девчонка в группе, и мне приятно
слегка ее скомпрометировать, а во-вторых, у нее действительно есть младшая
сестра по имени Лена. Кажется, ей лет десять-одиннадцать. Будет смешно, если
Володя примется расспрашивать Наташку о сестре и признается, что познакомился с
ней на дискотеке. Обхохотаться, честное слово!
– Да, я знаю Наташу… – медленно произносит Володя.
Он простой и честный парень. Почти слышно, как скрипят его мозговые извилины,
когда он пытался осмыслить происходящее. По-своему мне его даже жалко. –
Но в чем же дело?
Пришел час икс. Теперь главное – не испортить.
– Понимаешь, – я смотрю в доверчивые бараньи глаза
– честное слово, видела такие же в зоопарке! – моя сестра влюбилась и
страдает, потому что не может понять, есть ли смысл рассчитывать на взаимность…
Володя дернулся. Ага, испугался.
– Нет, не в тебя, – успокаиваю я, – в твоего
друга. Она попросила меня разузнать о нем. Ты не представляешь, как для меня
важно выполнить ее просьбу. Это мой шанс все перевернуть, стать для нее
по-настоящему близким и родным человеком. Ты должен меня понять!
Володя растерян. Он явно не ожидал такого оборота, но я
смотрю так жалобно, что рыцарство уже прет из него.
– Я не понимаю, о каком друге ты говоришь.
– О Максе.
На этом имени мой голос непреднамеренно дрогнул, а горло
сдавило спазмом. Fuck! Fuck! Fuck! Пора брать себя в руки, а то превращусь в
истеричку наподобие Милки. Если ей еще идет плакать – создается такой
романтически-грустный образ, то у меня сразу краснеет нос, и я становлюсь еще
уродливее, чем обычно.
– О Максе? Можно было догадаться.
Володя, выпустив мою руку, берет с барной стойки кружку и
пьет свое пиво. Я терпеливо сижу рядом.
– Значит, ты подошла ко мне, чтобы узнать, есть ли у
Наташи шансы с Максом, – делает он, наконец, естественный и логичный
вывод.
– Да, я пришла за этим. Но ты понравился мне на самом
деле…
Ему приходится наклониться, чтобы расслышать мои слова.
Если он купится – точно последний из лохов.
– Помоги, пожалуйста, – теперь мои пальцы тянутся
к его руке.
И он решается.
– Хорошо, Лен, расскажу тебе все, что знаю.
Мила
Новый день не принес ничего. Макс по-прежнему избегает меня.
Все время держится рядом с друзьями и даже не смотрит в мою сторону. В
перерывах между лекциями они, смеясь, проходят мимо меня. Обидно до слез.
Напрасно я пытаюсь успокоить себя, напоминая, что он ничегошеньки не обещал
мне, – все рано обидно. Раньше я не думала, что невнимание может ранить. А
теперь вдруг по-новому посмотрела на себя. Еще в школе за мной пытался
ухаживать парень из нашего класса. Ничего особенного, вечно растрепанный, кроссовки
поношенные и грязные. Учился он средне, причем не из-за отсутствия
способностей, а из-за общего раздолбайства, да что там говорить, считался у нас
кем-то вроде хулигана, хотя теперь мне уже кажется, что особых оснований к
этому не было.
Помню, как мы шли с девчонками, а он стоял и в упор смотрел
на меня.
«Привет, Мила!» – сказал он, когда мы поравнялись с ним.
«А что это он только с тобой поздоровался? Неспроста!» –
смеялись потом девчонки.
Я и сама понимала. Неспроста он глазами буквально прожигает
мне дырку на затылке во время уроков, неспроста попадается навстречу в школьных
коридорах, привязывается по всяким пустякам, одалживает ручки и ластики.
