— Телепатия. Вполне приемлемо предложить одно фантастическое допущение или открытие как основу для фабулы. Применение специальной теории относительности в контексте мгновенной коммуникации подано правдоподобно.
— Ты ее читал?
— «Будет скафандр — будут и путешествия» лучше, но «Время для звезд» — подходящий пример.
— Ты же говорил, что не читаешь фантастику.
— Сейчас — нет. Я читал ее в тот период, когда был чрезвычайно несчастен.
— Чтобы ты мог вообразить, будто ты где-то в другом месте?
— Совершенно верно.
— А почему ты был несчастен?
— Из-за нехватки друзей. Но мы сейчас не об этом. Итак, в книге мальчик, умеющий телепатически общаться со своим братом-близнецом, вынужден отправиться в космос — без полагающейся нормальному астронавту подготовки. Времени хватает лишь на то, чтобы научить его самому важному — навыкам выживания во враждебной среде.
Хадсон засмеялся:
— В старших классах.
— Совершенно верно.
Люди с аутизмом плохо схватывают аналогии.
— Его главная сила — способность к телепатическому общению, и окружающим приходится с этим считаться. Тут можно провести сравнение с твоими умениями в области математики или программирования. Но от телепатии не будет никакой пользы, если герой допустит какую-то элементарную ошибку и погибнет от кислородного голодания или не сумеет правильно применить оружие в борьбе с инопланетянином.
— Не думаю, чтобы в старших классах меня убили.
— Разумно. Но ты можешь заменить «убит» на «несчастен». И если в течение ближайших нескольких месяцев ты приобретешь навыки, которые смогут понизить риск…
— И ты знаешь, что это за навыки? Так тебе кажется?
— Меня можно считать опытным астронавтом, который много раз с трудом избегал неминуемой гибели в космосе.
— Ты неуклюжий астронавт.
— Совершенно верно. Лучше учиться у тех, кому пришлось серьезно поработать, чтобы добиться результатов, чем у тех, кому талант достался от природы.
— А еще ты старый астронавт. Со временем все меняется. Думаю, школа сейчас — не такая, как когда ты сам учился.
— Справедливо. Поэтому нам следует пересмотреть план — с учетом того, что мы оба считаем навыками первой необходимости. Рискну предположить, что ты хочешь и дальше заниматься плаванием. И программированием?
— Ты же сказал — никаких решений, пока не поедем домой.
— Я лишь собираю информацию.
Мне начинало казаться, что четкое формулирование проблемы стало важнейшим шагом на пути к ее решению. Так часто бывает.
В Клунсе мы провели два часа двадцать минут — посетили книжные магазины и пообедали жареной курицей.
По дороге домой Хадсон предложил несколько изменений расписания. Они казались разумными, но я уже объяснил, что до официального одобрения понадобится обсудить их с Рози.
— Почему именно Клунс? — осведомилась Рози. — Могли бы поехать в Шеппартон к твоей матери. Вы с ней не виделись после похорон.
— Великолепная мысль, но сейчас уже, к сожалению, поздно претворять ее в жизнь. К тому же я говорил с ней в воскресенье. — Наши еженедельные телефонные беседы продолжались и после смерти моего отца — без всяких перерывов. — И потом, нам требовалось сосредоточиться на проблеме несчастливости Хадсона. Которую мы решили. Требуется лишь твое одобрение.
— Выкладывай.
— Он хотел бы отказаться от утреннего чтения, которое начинается в пять двадцать, перед уроками. Он будет звонить Джорджу по выходным.
— Пока все нормально.
— Вполне очевидно, что это позволит ему дольше не ложиться по вечерам. Он хочет и дальше посещать Фила и Юджинию согласно текущему распорядку.
— Я отлично вижу, что у тебя на уме. Давай, переходи к плохим новостям.
— Он хочет каждый вечер ходить к нам в бар. Хочет, чтобы ему платили как консультанту по приложению — и как разработчику.
— А что он собирается есть? И это не значит, что я согласна. Просто интересно.
— Пиццу.
— Нет. Исключено. Он не будет каждый вечер есть пиццу.
— Я пошутил. Он всей душой за разнообразие рациона. Но он хочет есть в баре.
— Из-за моей стряпни?
Готовя свою презентацию, я решил не затрагивать в ней взгляды Хадсона по этому вопросу. Я развел руками, изобразив итальянский жест «кто знает?».
— Разумеется, ему нельзя каждый вечер ходить в бар.
— Каковы твои возражения?
— Ему всего одиннадцать. — Рози сделала паузу. — Он ведь заранее приготовил ответы на все это, да?
— Совершенно верно. Это семейный бизнес. Законодательство позволяет ему работать — в течение ограниченного количества часов. Он будет находиться вместе со своим отцом, а значит — под присмотром. И ты сможешь к нам присоединяться, когда тебе будет удобно. Всю домашнюю работу он будет выполнять до того, как идти в бар. Если ему понадобится тайм-аут или возникнет какая-то сложная ситуация, он сможет пойти в бывший кабинет Мин.
— А какая цель всего этого? Если не считать заработка.
— Он будет отрабатывать на практике навыки работы с компьютерным обеспечением, закладывая основу для получения уважаемой и хорошо оплачиваемой профессии.
— Он сам так сказал?
— Нет, это дополнительная информация, от меня. Довод Хадсона состоял в том, что он будет практиковаться в общении с людьми, находясь в среде, которая традиционно считается весьма подходящей для социализации. И что он будет узнавать, как люди мыслят, анализируя то, как они используют приложение. А это его самая существенная потребность, к тому же такому труднее всего научить.
— Все посетители — взрослые.
— А значит, их социальное поведение устроено более сложно. Так что он как бы попадет в класс для углубленного изучения предмета. По его словам.
— Ты вообще хоть смотришь на тех, кто приходит к нам в бар?
— Среди них наблюдается высокое разнообразие. И это идеально. Кроме того, я сделал дополнительный вывод по результатам наших бесед. Если говорить: «Наблюдай за развитием данной ситуации — и, если обнаружишь проблему, предприми практические действия для ее устранения», снизится вероятность повторения Рисового инцидента — в более широком контексте.
Рози засмеялась:
— Не его же одного заставлять меняться. Думаю, другим тоже не помешало бы.
— Замечательный принцип. Предложение одобрено?
— Самое большее — четыре вечера в неделю. Мне надо проводить с ним какое-то время дома. И ему со мной — тоже.
— Полагаю, он сочтет этот вариант приемлемым.
