Она наполнила вином мой опустевший бокал.
— Ведь он же и тебя наставлял, верно? Я бы не получила на годовщину нашей свадьбы кроссовки с кружевными вставками, если бы не он, так? И если бы не он, я бы не вышла за тебя замуж. И Хадсона бы не было.
— Совершенно верно. Но…
— Но ты все равно до сих пор не можешь его простить, даже через одиннадцать лет, потому что, видите ли, «ничего не изменилось». Ну вот, теперь изменилось.
— Ты злишься на человека одиннадцать лет? — осведомилась моя мать. — Дональд…
— Можно мне им написать? — осведомился Хадсон.
Я кивнул.
Когда Хадсон закончил набирать текст, я спросил:
— Чему тебя учил Джин?
Он пожал плечами:
— Куче всяких вещей.
Рози некоторое время молча смотрела на него.
— И когда ты держал Бланш за руку на кроссе — это была идея Джина? — наконец спросила она.
Хадсон кивнул.
— Вот почему ты не хотел объяснять это в своей речи.
Еще один кивок.
— Значит, ты специально сделал так, чтобы хорошо выглядеть в чужих глазах? — спросила Рози. — Чтобы произвести на всех впечатление, показать свое неравнодушие?
— Да ладно, — вмешался Дейв, — какая разница? Хадсон же вроде поступил хорошо…
— Но я думаю, — заметила Соня, — что Рози беспокоится — возможно, он сделал это не по тем причинам.
Я начинал испытывать раздражение — не по поводу Джина, а в связи с тем, что мотивы Хадсона подвергались сомнению. Некоторым важно не только чтобы сама инициатива увенчалась успехом, но и чтобы чувства, стоящие за ней, вызывали у них одобрение. Такие люди считают вклад матери Терезы в борьбу с бедностью более значимым, чем аналогичный вклад Фонда Билла и Мелинды Гейтс.
— Я попал в старшую школу, — заметил Хадсон. — Если бы я не держал тогда Бланш за руку, этого бы не случилось. Мне надо было показать, что я умею заботиться о других.
Рози кивнула (медленно), и Хадсон продолжал:
— Бланш хотела бежать, но боялась, что упадет. Она была «синяя», а я капитан беговой команды «зеленых», но она была мой друг, и я хотел ей помочь. Я собирался просто устроить, чтобы ее держал за руку Доув, он сам хотел, потому что Бланш ему нравится, он поэтому и согласился бежать. Он был из «зеленых», так что это уравновешивало дополнительную участницу от «синих». Но Джин сказал, что эту штуку с рукой я должен сделать сам, даже если придется замедлиться. Тогда все убедятся, что это была моя идея. Потому что нам нельзя было упускать из виду главную цель — попадание в старшую школу. Так что я сказал: может, тогда мне в конце бежать побыстрее, потому что дедушка…
Я прервал его:
— Проблема невероятно комплексного характера. Требующая построения допущений о реакции множества различных людей. Вполне очевидно, что Хадсону понадобился чей-то вклад. И решение оказалось весьма успешным.
— Мы составили список факторов, — сообщил Хадсон. Я видел, что Соня вот-вот заговорит снова, и сделал знак «тема закрыта». У меня было много нареканий к Джину, но не было абсолютно никаких сомнений по поводу его опыта в самовозвеличивании, каковой опыт он с успехом передал Хадсону в ситуации, когда это потребовалось в качестве противовеса предрассудкам. В любом случае у меня имелся более важный вопрос.
— Ты уверен, что у тебя аутизм? — спросил я у Хадсона. Но он не имел возможности ответить, поскольку прибыла наша еда, а затем в зал вошли Джин, Клодия, Юджиния и Карл — воссоединившееся семейство Бэрроу, в полном составе. Дейв и Джордж, знавшие Джина по нашей нью-йоркской мужской группе, мгновенно принялись обнимать его — немыслимо, учитывая, как давно они не общались. Карл и Хадсон ударили пятерней в пятерню.
Рози воспользовалась общей сумятицей, чтобы прошептать мне:
— Ты был прав. Насчет Бланш и кросса.
Ко мне подошла Клодия.
— Почему ты вместе с Джином? — спросил я. — У вас произошло какое-то примирение?
Клодия рассмеялась, что не стало ответом на мой вопрос. Затем она сказала:
— Я так понимаю, выступление прошло хорошо.
— Как ты можешь это понимать? Ты пока не говорила ни с кем, кто там был, за исключением меня. И мы пока не обменялись абсолютно никакими сведениями.
— Хадсон написал Юджинии эсэмэску, как только закончил. Ты-то что сейчас чувствуешь? Как я понимаю, там было… столкновение.
Это уже становилось нелепым. Громадное количество вопросов оставалось без ответа. Требовалось обменяться громадными объемами информации. А Клодия еще и поднимала новые темы. Хорошо, что я находился в кругу друзей и родных, иначе мне грозил бы кризис вследствие перегрузки мозга. Следовало выстроить темы по степени приоритетности и разбираться с ними по порядку.
Я начал с наиболее насущной:
— Какую комбинацию пицц мы закажем?
Рози попросила официантку приставить дополнительный стол, чтобы хватило места для четырнадцати посетителей. Нас было всего двенадцать, но в дверях появились еще два человека — Мерлин и Тацца, барные друзья Хадсона. Существовал риск, что они принесли с собой новые темы для обсуждения. Причем все присутствующие изначально находились на разных уровнях информированности.
У Рози нашлось решение:
— Дон, я пока введу всех в курс дела, а вы с Джином разберитесь, как и что. Вон там. — И она указала на столик в углу.
— А как же наша пицца?
— Я ее к вам отправлю.
— А кто же введет Джина в курс дела?
— Дай ему краткое резюме. Подробности Клодия ему может потом рассказать.
— Но Клодия и Джин…
— Дон. За тот столик. К Джину. Марш.
— Хорошо выглядишь, — произнес Джин.
— Мой внешний вид — плохой индикатор самочувствия. Я участвовал в драке, которой мне следовало избежать.
Джин рассмеялся:
— Дон, спасибо, что позволил мне сюда прийти и разделить с Хадсоном его великий момент. Он потрясающий парень, жаль, что я не мог смотреть, как он растет. Конечно, я попросил его уточнить у Рози, не возражает ли она, что мы… но… я хотел сделать что-то такое, чтобы искупить вину.
— Вину за что? — уточнил я. — Это я был виноват.
— Едва ли. Ты сказал правду. Как ты всегда и делаешь.
— Я разрушил ваши отношения.
— Я сам посеял эти семена. Если Лидия не могла смириться с моим прошлым… А до этого я тобой манипулировал — чтобы ты лгал ради меня. Я могу только сказать, что это дало мне кое-какую передышку. Чтобы Карл меня принял в то время, когда ему очень нужен был отец.
Мои мысли сами собой начали возвращаться к самодиагнозу Хадсона. Между тем Джин продолжал:
