— Не интересно, что там, внутри? — попытался княжич расшевелить гостью.
— Ничего. Там ничего нет. — Вызвав у него невероятное удивление, правильно предположила она.
Или знала наверняка?
— Но откуда? — Все же вырвалось у Пашки.
— Вино в рюкзаке. Сыр, шоколад, свечи. — произнесла та подслушанное по губам.
— Свидание? — Заинтересовался Борецкий. — Неожиданное место.
— Признание, — покачала та головой.
— В любви? — Радуясь самому факту беседы с вечно молчаливой китаянкой, задавал все новые вопросы юноша.
— Нет. — Огорошила та.
А в миг, когда Пашка, не дождавшись продолжения, уже хотел рискнуть задать новый уточняющий вопрос, ситуация изменилась.
Вернее, для начала изменения пришли в тишину и спокойствие пространства над разрытым пустырем.
— Вот козлина! Вот урод, а! — Разъярённым рыком доносилось из провала, в котором без труда угадывался голос Еремеевой Ники. — Подлец! Паскуда! Негодяй!
А затем показалась и сама девушка, не прекращающая бранный поток — в том его размере, что прилично для девушки из высшего света.
Замерев на мгновение, девушка резко дернула обеими руками, и в воздухе раздался злой и резкий шелест — то песок, рассыпанный по близлежащим кварталам, несся на призыв хозяйки.
Причем, гораздо быстрее, чем был поднят и раскидан до этого. И стоило ему оказаться подле Еремеевой — он резко срывался в провал, вновь заполняя его.
— Это что с ней? — Пораженно спросил Пашка.
— Это Максим признался, что ее с самого начала должны были похитить. — Спокойно произнесла Го Дейю.
— То есть, как это так? Она же его невеста.
— Ну, он же ее спас, — поудобней расположилась китаянка. — Как и было запланировано.
— Если решите откопать — скажите ему, что между нами все кончено! — Бросив дело на полпути, всплеснула руками Ника и широкими шагами ринулась от пустыря по улице.
— Понятно, почему она в бешенстве.
— Ясное дело, почему в бешенстве, — вроде как поддакнула Го Дейю. — Столько ждать первого поцелуя, а Максим все испортил.
— То есть, первого поцелуя?
— Они максимум за руку держались, — отмахнулась та. — Представляешь, какая она злая? Столько морально готовиться, а тут этот — с планами. — раздраженно завершила Дейю. — У него на все планы.
— Но сейчас он жестко промахнулся, — не согласился Пашка, глядя в спину уходящей Еремеевой.
— Сейчас она вспомнит, что выкуп придется вернуть. — Покачала Го головой.
— Пф-ф.
— Ты хоть знаешь, сколько там копать? — Вскинулась возмущенно китаянка и невольно взглянула на ладошки, на которых еще проступали мозоли.
Нет, понятное дело, что девушки любят ругаться, а еще сильнее — мириться. Но если всякий раз для этого надо будет выкапывать, а потом закапывать пять КАМАЗов денег…
— В общем, я бы сразу мирилась.
А Еремеева резко остановилась, развернулась и зашагала обратно.
— Постойте, я не договорила! — Рявкнула она.
И с новым жестом руки вся груда песка рванула лентой из пустыря.
Девушка же вновь зашагала вниз по лестнику.
— Вот. — Констатировала Го Дейю. — У него все просчитано.
— Не такой уж он идеальный, — недовольно поерзал на своем месте Пашка. — А злая невеста — это то еще наказание.
— Невесты умеют прощать, — скептически произнесла та.
— Ты еще и все вино выпил?! — Громовым ревом донеслось из провала. — За что мне это?!
А Пашка с довольным видом скрестил руки на груди.
Впрочем, был он в таком состоянии до того момента, как из темноты лестницы выбралась Ника, устало выволакивающая на себе нестойко стоящее тело явно нетрезвого Максима, рука которого была закинута ей за шею для удобства и устойчивости.
— Я же тебя люблю! — Искренне лепетал тот. — Я же переживал!
— Алкашня! — Бухтела Ника, смущенно озираясь по сторонам.
— Вот. — Вновь повторила Дейю.
И эта вера начала тихонечко раздражать Пашку. Хотя бы потому, что верили не в него. Максима, понятно, он и сам уважал безмерно — но показное равнодушие к себе царапало душу.
— Обрати внимание — он абсолютно трезв. — Подсказала китаянка.
— Да ну? — Мрачно прокомментировал нестойкую походку друга Пашка.
— Вино облил на пальто и ворот, на рубашку. А глаза трезвые, я же вижу. Все спланировал. — А затем помолчала и добавила с сочным акцентом. — Подлец.
Вновь возвращаясь к прежнему мрачному ожиданию родни.
— Нельзя спланировать все. — Болезненно отреагировал Борецкий на изменение характера спутницы и постарался ее переубедить. — Один твой комментарий, и Ника все про него поймет.
— Ты в самом деле станешь вредить Максиму?
— Нет, но…
— Значит, тебя тоже просчитали.
— Хорошо. Я сейчас выйду и приглашу их в гости. Просто приглашу, но это уже изменит их планы на вечер.
— Попробуй. — Отмахнулась та.
Паша пожал плечами и вышел из машины.
— Ваше сиятельство, — мигом обратились к нему от машины с полицией, а на встречу уже бежал ранее примеченный городовой. — Вы не могли бы уточнить личности этих господ? — Указали ему на Нику с Максимом.
— Подойдите и спросите у них сами.
Полицейский вновь глянул в сторону молодой пары, садящейся в машину, затем на провал в земле, затем с сомнением на молодую пару и вновь с надеждой обратился к княжичу.
— Ваше сиятельство, окажите милость. Будьте так добры, вы же их знаете?
Паша набрал воздуха в легкие, отметил, что машина Максима из-за заминки уже уехала, вздохнул и кивнул городовому. Он действительно их знал. Возможно, одного из них — не так хорошо, как думал раньше.
Потратив несколько минут, княжич сел в машину и резко захлопнул дверь.
Рядом с пониманием и снисходительной иронией хмыкнул мелодичный голос.
— А я ему в детстве в нос дал. — Отчего то ворчливо произнес Пашка.
— Кому? — Недоверчиво уточнила Го Дейю.
— Максиму. Ну, при первом знакомстве.
— Да? — С удивлением спросила девушка.
— Да. Нет, мне тоже, конечно, досталось. — Добавил он для справедливости.
— А как это было? — Подалась она поближе, пересев на пару сантиметров и с волнением заглянула Пашке в глаза.
— До крови, аж костяшки сбил.
Го Дейю, казалось, даже задышала глубже и быстрее, а в глазах, что ныне смотрели снизу вверх, сияло почтение и неподдельный интерес.
