Нас с Никой, стоящих в стороне от слепящих фар, эти двое предпочли не заметить. Но мы не обижались, равно как не уточняли причину общего на двоих маршрута для людей, познакомившихся в весьма неоднозначных условиях. Ныне этих двоих связывали самые крепкие взаимоотношения, которые могли быть между юношей и девушкой: она полночи выражала неудовольствие сантехнике, а он придерживал ее за локоток. Обычно последствия данных событий впадают в иную крайность: показного равнодушия друг к другу, отведенным в сторону взглядам и желания избежать новой встречи. Видеть чужую слабость позволено только очень близким — каковым, как оказалось, можно успеть стать всего за пару дней.
Тем более, что свидетелей недуга не было, а значит урона чести никакой. Потому как возможные свидетели были достаточно мудры, чтобы старательно притворяться спящими.
Мы прошли смертельный бой несколькими часами ранее. Мы заставили сбежать 'виртуоза'. Но как никогда были близки этой ночью к тому, чтобы нас выкинули с самолета. Поэтому сон был размеренный, глубокий и спокойный, равно как и дыхание — к которому Аймара Инка напряженно прислушивалась время от времени, пока организм вновь не начинал протестовать по поводу употребленных пяти бутылок вина…
Даже сейчас, проходя мимо, принцесса не удержалась и бросила осторожный взгляд в нашу сторону. Я улыбнулся, коротко кивнул и указал взглядом налево — там, где стояли на краю взлетного поля, заметаемые снегом, два самолета с гербами Аймара… Еще никогда похищенная (по версии ее самой) девушка не была так близко от родных, прибывших ей на помощь. Большинство, разумеется, были в столице, но уверен, внутри огромных самолетов даже сейчас дежурили люди ее клана — никто не оставит технику без присмотра.
Но отчего первые эмоции узнавания, радости и злорадства, мелькнувшие на ее лице, сменились тоской? Словно у тех ребят из летнего лагеря, что так желали сбежать от нас с Артемом, а потом, подружившись, грустили после завершения смены… Рука девушки сильнее приобняла локоток Шуйского, а сама она отвернулась от самолета, чуть наклонила голову и продолжила идти к машине.
Артем уловил заминку, но трактовал ее иначе.
— Мы в больницу. Вы с нами? — Обернулся он к нам.
— Ты как? — Поинтересовался я у Ники. — Больница клановая, хорошая.
Иных у Шуйских быть не могло — несмотря на то, что главная семья клана в столице появлялись крайне редко, в Москве на них постоянно работали сотни людей, так или иначе связанных с их интересами, представительством и родовыми предприятиями. Доверять же здоровье сотрудников чужих людям — означало бездумно отдать их для вербовки конкурентам. Иные диагнозы, особенно сезонные и туристические, позволяли легко подцепить на крючок семейного человека, даже сотню раз проверенного и надежного, но не желавшего рушить свою семью из-за южного приключения. Собственно, оттого клановые больницы в столице были практически у всех значимых семейств.
— Нет, не надо, — качнула Ника головой. — Я в порядке.
Девушка сильнее прижалась к плечу, словно опасаясь расставания.
— Навестим вас завтра, — ответил я за нас Шуйскому.
Тот кивнул и продолжил путь до машин.
Последней под снег и ночь военного аэропорта в Монино шагнула китаянка Го Дейю, слегка испуганно выглянувшая на морозный воздух из уже привычной теплоты салона. Снежинки таяли на вороте слишком большого для нее пальто, в длинных рукавах которого прятались изящные руки, наверняка прихватившие что-нибудь острое. Она меньше всех нас верила, что все обойдется. В ожидавших нас машинах ей виделись стражи порядка, прибывшие нас арестовать; в стоявших рядом самолетах Аймара, которые она заметила первой, но никому не сказала — специально прилетевшие по нашу душу мстители. Сложно отучиться никому не верить.
Но ничего не происходило, и она посчитала возможным выйти из самолета и просеменить в нашу сторону — с максимальной скоростью, чтобы не запутаться в полах чужого пальто.
На мгновение лицо Дейю осветилось радостью — две машины были с гербом князей Борецких. Пашка прибыл лично нас встретить — рукопожатия и неловкие объятие с ним уже состоялось, после чего я попросил его подождать в машине. Он полагал важным лично вывезти нас в Москву, минуя возможные посты полиции не снижая скорость — княжеские машины не имеют права останавливать и досматривать. Собственно, с той же целью за Артемом Шуйским прибыло четыре автомобиля — возможно, с тем мудрым расчетом, что мы можем умудриться рассориться во время полета… Но все вышло иначе, и ныне Инка с Артемом занимали один автомобиль, а трем другим предстоит отправиться в столицу порожними.
Позади хлопнула дверь Пашкиной машины — тот тоже приметил Дейю. Или, быть может, свое пальто, одолженное ей.
— Ныне ты свободна, принцесса. — Сообщил я подошедшей Го Дейю громким голосом. — Твоей семье сообщено, где ты, и твой новый статус.
После чего развернулся и повел Нику под руку к одной из двух стоящих поодаль машин — безо всяких гербов и многозначительных номеров. Но там были верные мне люди.
— Но ты обещал… — Донеслось подавленным и исполненным горечи в спину.
На короткое время, пока усаживал Нику в машину и садился за ней сам, взгляд отметил хрупкую девичью фигурку под снегопадом, которая не знала — куда ей теперь деться со своей неожиданно доставшейся свободой.
Где ей переночевать, где ей есть, где взять денег. Что делать с родными и как они отнесутся к возрождению уже похороненной и оплаканной дочери… Что делать с врагами там и врагами тут…
— Ты действительно обещал, — укорила меня Ника, стоило машине медленно набрать скорость на разворот.
— Иногда надо забыть интересную книгу на столе, чтобы ее захотели прочитать, — вздохнул я и посмотрел в центральное зеркало.
В отражении которого к Го Дейю подошел княжич Борецкий Павел, что-то спросил и посмотрел нам вслед. А затем аккуратно отряхнул волосы словно впавшей в ступор китаянки от снега, надел на ее голову свою шапку и, придерживая за плечи, повел к своей машине.
— Никому не нравится, когда ему что-то навязывают. Пусть выбирают сами. — Наклонил я голову Ники к своему плечу.
Та повозилась, устраиваясь поудобней, но так и не произнесла ни слова, а выражение лица было сложно разглядеть.
Где-то там впереди было завершение слишком долгого воскресенья, шагнувшего из понедельника назад по часовым поясам и вновь стремящегося к рассвету нового дня. Конечную точку наверняка знал водитель — спокойный и молчаливый азиат, время от времени с интересом поглядывающий на нас в зеркало. Я лишь был уверен в том, что именно нас там ждет, но не стремился заранее знать детали.
Возможно, где-то были блокпосты. Вполне вероятно, были розданы ориентировки и объявлен план-перехват. Но недорогие машины, пусть и связанные одним маршрутом, но разделенные друг от друга сотней метров, не привлекли ничьего внимания.
Мимо пролетали спящие спальные пригороды Москвы; на освещенные в желтый цвет широкие улицы выбралась снегоуборочная техника, сметая к обочине валящий с небес снег. К утру город все равно встанет намертво, и все механизмы принятия решений станут вязкими и медлительными — особенно те, что не обходятся без личных встреч. Надо успеть до рассвета — покосился я виновато на задремавшую Нику.
