— Какому еще зятю? — Гневно глянув на сидящих за столом, унял их радость государь.
— А у нас с твоим сыном с некоторых пор один зять, — простовато и с легкой улыбкой произнес судья.
Вызвав волну недоумения среди князей.
— Самойлов? — Удивился и император. Затем резко помрачнел. — Он же всех убьет.
И слова императора уняли даже тень веселья. Потому как этот человек никогда не врал — а правда с определенного момента может вызвать ужас.
— Так, может, и надо ворью, которое на суд не явится? — Завозился князь Ухорский.
— Он всех убьет, — тяжелым взглядом наградил его император. — Если не явится даже один.
— Ну уж, не будет такого, — протянул Шереметьев неуверенно.
— Вы себе судью или палача выбирали, люди? — Как злой директор на проштрафившихся замов смотрел он. — Вот что, Еремеев. Мне жалуйся. Ежели кто не подчинится общему решению, ко мне иди.
— Мне тоже можешь жаловаться, — негромко, но так, чтобы все слышали, произнес Юсупов. — Что мы, не родственники, друг другу не помочь?
— И мне говори, — спокойно смотрел Шуйский. — Разве не я сватом был твоей дочери?
— Верно, у нас в роду завсегда свата за общий стол приглашают, — хмыкнул Галицкий из достаточно плотного стана нейтралов. — Потому ко мне тоже обращайся.
— И я сватом был, — признал Долгорукий.
— И я, — буркнул Панкратов.
— И я там был, мед пиво пил, по усам текло!.. — С чувством зачитывал Давыдов, в руке которого вновь обнаружилась фляга.
— Василий, тебя присяга помогать обязывает, — легонько укорил его император, по-отечески улыбаясь.
А у многих от такого родства, осознанного только в этот миг, чуть не стали по второму кругу седеть волосы.
— Благодарствую, — низко поклонился Еремеев.
— Кандидатуру утверждаю. Сколько тебе понадобится времени?
— Дела принять и разобраться в них, да тщательно расследование провести — года три как минимум, государь.
— А как же месяц! — Вскочил на ноги Романов. — Мы на месяц его ставили!
— Три года, — задумчиво произнес император, отражая то же самое сомнение.
— Так, государь, почти восемь десятков дел. — Похлопал глазами Еремеев. — Три года — это я щадить себя не стану! Тут же размах таков, что иные дела, им равные, иногда внукам завещают, — доверительно произнес он.
— А и вправду, дело-то серьезное, — сделал стойку император. — Хотя ежели кто хочет быстрого правосудия…
— Я желаю! Что тут расследовать, дикость-то какая! — Возмущался он, поворачиваясь на соседей.
— Тогда, Еремеев, начнешь с Романовых. — Согласно кивнул император, вызвав резкий кашель князя. — Для исполнения сроков придаю тебе министерство внутренних дел.
Потому как интриги с концом света — это, конечно, интересно, но не бросать же отличную возможность подмять под себя целый институт управления страной. Прямо забрать — против традиций, а вот обходным путем — неведомо когда еще будет такой шанс. Вон, Черниговских и за тысячу лет подвинуть не удалось, а смерть его сейчас просто оставит место вакантным. А этот Еремеев действительно выглядит толковым, раз сам предложил.
— Не бывает такого, чтобы не князю — имперское ведомство! — Возмутился Шемякин, вставая из-за стола.
— Ты еще меня не перебивал! — Гаркнул его величество. — Исполняющим обязанности ставлю, а не титул отдаю!
— А кому ведомство после Черниговских-то уйдет, твое величество? — Заинтересованно уточнил Гагарин. — Определена ли тобой его судьба?
— После расследования решим, которое судья ваш проведет. — Отмахнулся император. — Я ему препятствовать не стану, нового главу назначая.
— Значит, через три года? — Задумчиво произнес князь.
— Вы тоже торопитесь?
— Что вы, совсем нет! — Заверили императора.
— Больно много родичей у судьи, — буркнул Шереметьев. — Не договаривались мы о том. Сомневаться я стал.
— Сам предложил, теперь от слов своих отрекаешься? — Удивился его величество.
— Как быть тем, кто не родич и не сват? — Скрывая раздражение и бешенство тем, как его провели, держал он руки под столом. — Кто не ходит вшестером сватать к одной невесте!
— Моя внучка еще не сосватана, — пожал плечами император. — Может, тебя позовут? Может еще кого, кто отличится и все зло на своей земле вычистит, да штрафы без судейских заплатит? Вон, Еремеев зятю присоветует.
Шереметьев хмыкнул. Но взгляд заинтересованный в сторону судьи кинул.
— Я полагаю, таких добровольных много будет. — Поделился своими мыслями государь. — Честь великая быть мне сватом, и оскорбление мне лично, если кто к этому стремится не будет, верно? — Вкрадчиво уточнил он у князей.
Нарушение закона еще можно кое-как обойти, ссылаясь на традиции…
— А эти, — недовольно махнул рукой Шереметьев в сторону Юсупова. — Этим что будет?
— Тоже заплатят, если повинны, — жестким тоном подвел черту Рюрикович. — У государства воровать не позволю.
И это кое-как примиряло остальных со случившимся. Потому что государство и карман императора находились в одной географической точке.
— Кстати, о деньгах, — улыбнулся холодно его величество князьям. — На днях виделся я с ее светлостью княгиней Борецкой… — Сделал он паузу, чтобы люди осознали. — Жаловалась она мне, что, дескать, не отдает никто данное им на хранение достояние. Как же так, ваши сиятельства? Не уж то поперек слова каждый из вас пойдет… Снова? — Вкрадчиво уточнил император.
— Нет никаких Борецких! — Нервно отреагировал из-за стола князь Орлов. — Упокоились давно!
— Ты, никак, лжецом меня назвал? — Удивился император.
— Боюсь я за тебя, что в заблуждение ввести тебя могли. Не видел я Борецких на твоем приеме уже двадцать лет, как мне знать, что те живы?
— Теперь знаешь. Списки данного вам могли быть утеряны, за давностью лет. Это я понимаю и отношусь со снисхождением, — иронично смотрел он на встрепенувшихся и полных надежды князей. — Поэтому направлю вам свои копии. Кто утерял что-нибудь, вернет деньгами. Я тот документ заверял, мне с вас и требовать.
— Это тяжелое дело, твое величество, — хмурился и Долгорукий. — Разом столько собрать.
— Ты за бедность не жалуйся прилюдно, — со смешинкой ответили ему.
— Я не про бедность, а про сроки! Мы же к сохраненному со всей бережливостью, уговора не было, что те деньги нельзя в оборот пустить и проценты брать! Нелегкое это дело — взять и вытащить из оборота.
Прочие поддержали его одобрительным гулом.
— Вы не беспокойтесь. Казна богата, мы вас выручим. — Мягко успокоил их император. — И процент сватам назначим по-родственному. Не то, что остальным.
