— Лита, я все потерял. — Не удержал он дрожь в голосе, а слезинка все-таки скатилась на щеку.
— Что случилось? — Замерев с расческой в руках, с тревогой смотрела она на него через зеркало.
— Они убили моего сына. Они убили Олега! Они узнали про Заповедник. — скрываемая до того паника все-таки прорвалась в голосе горестным шепотом. — Они выпустили заключенных!
— Нину — тоже? — Пожала она губы недовольно.
— Всех, — покаянно опустил князь голову.
— Значит, пришло время взять власть. — Порывисто повернулась супруга к нему и даже не подошла — подплыла, остановившись в гранах миллиметра и заглянув снизу вверх. — Ты достоин быть первым, муж мой. Надо сломать вековую несправедливость. Призови союзников. Надави на должников. Заставь выступить всех, кого ты готовил и выращивал.
— Они убоятся императора, — отчего-то произнес князь Черниговский.
Произнес правду, но не ту, которую она должна была услышать.
— Император будет мертв, — жестко произнесла супруга.
Метнулась к будуару, порывистым жестом выбила фальш-доску из боковины и куда более бережно достала оттуда шкатулку, обернутую темно-алым бархатом.
Двумя руками, словно регалию, поднесла она ее к супругу и ободряющим взглядом призвала открыть.
Мягко щелкнул замок, отворяясь, и под приглушенным светом люстр матово блеснул наполненный синеватой жидкостью стальной шприц.
— С этим ты убьешь его, — шептала Лита. — Это подарок от наших друзей. С этим ты убьешь кого угодно. Потом ты сольешь весь компромат на князей в сеть, чтобы народ вышел на улицы, добьешь сопротивляющихся и войдешь на трон героем. — Уверяла она его, а он млел, глядя в эти глаза, что отражали его влюбленное лицо.
— Лита… — заикнулся князь.
— Т-ш! Я знаю, оно лишит тебя детей, — бережно отложив шкатулку на стол, женщина взяла в ладони его лицо и поцеловала подбородок. — Но сегодня мы сделаем нового! Мы сделаем тебе наследника, — целовала она его лицо.
А князь сходил с ума от вожделения.
— Я немного придержу беременность на тот случай, если кто-то заподозрит тебя, — ворковала Лита. — Когда ребенок появится, он будет здоров, и всякие подозрения умрут. Потом умрут их владельцы.
— Да… — выдохнул князь, чувствуя ее руки под своей рубашкой.
— Мы назовем его Олегом, в честь твоего бастарда, хочешь? — Шептала она.
Князь хотел, теряя рассудок.
Хотел настолько, что не мог заставить себя сказать ей, что император уже знает о Товаре. Что признался он ему в этом сам. Что их война проиграна, потому что он не сможет заставлять идти в бой князей под страхом разоблачения, потому что они уже разоблачены. Они все — все, кого он выращивал, скармливая им ослабленные владения, но связывая страшной тайной наркотика, боятся не князя Черниговского, а огласки — а этого страха больше не существует.
Но он молчал и пил вкус этих губ, сходя с ума по ней так же, как когда-то мальчишкой. Ей уже тогда было «двадцать шесть», и ничего не изменилось.
Сумасшедшее вожделение отпустило его через несколько часов. Потом он лежал в постели, прислушиваясь к ее дыханию. И только под утро, когда рассвет проявил тени в комнате, сел на край постели. Оглянулся на Литу, отметив изящную спину, приоткрытую одеялом. Потянулся к ней рукой, желая провести по нежной коже, но кое-как удержался и силой воли заставил отвернуться.
Перед ним, на столе перед зеркалом, по прежнему стоял открытый футляр со шприцом.
А рядом с ним лежал его сотовый телефон. И он помнил номер.
Мыслей не было. Но взгляд невольно переходил с предмета на предмет.
Футляр. Телефон. Футляр…
Глава 17
Иногда иные праздничные события невольно смотрятся с тревогой.
Например, воскресное утро в родном доме, да еще с любимой девушкой под боком, устроившейся вместе со мной на диване перед телевизором, могло смело претендовать на звание идеального. Тем более, что родитель и сестры укатили на выходные к Федору в Румынию, и были мы тут одни. А еще родственники Ники тоже были в безопасности. Плюс защита дома работала на максимум, убирая вообще любые треволнения и беспокойства. Ну и Брунгильда тоже бдила, на всякий случай держа одно ухо приподнятым, а кот Машк лично смотрел в окно.
Словом, все для того, чтобы Ника перестала ерзать и спокойно посмотрела со мной какую-нибудь легкую комедию. С чего-то же надо начинать обычную семейную жизнь.
Вон, даже еда разогретая стояла на столике перед нами — это чтобы не металась, придумывая причину для беспокойства.
Но не тут-то было — случайное нажатие на новостной канал (а я знал, что нельзя доверять ей пульт!) отразило подтянутого и сурового человека в мундире, в котором Ника первая узнала знакомого нам обоим человека.
— Это же папа! — Охнула она.
А там и я вчитался в бегущую новостную строчку внизу экрана.
— «Чрезвычайный представитель императора», надо же, — хмыкнул я, глядя на два новеньких ордена на его мундире, не иначе навешанных для большей представительности. — «Исполняющий обязанности министра внутренних дел».
— Тихо, папа говорит! — Шикнула Ника.
Ну а папа говорил, что всю преступность велено прижать к ногтю, чем он лично поставлен заниматься. Судьба прежнего министра репортера отчего-то не занимала вообще.
Дела, поднятые князем, будут доведены до суда и решение по ним представлены общественности. Да, он знает о вываленных в сеть материалах, но призывает относиться к ним рассудительно, потому что каждый умный человек обязан знать, что вместе с крупицей правды могут быть вывалены горы лжи. Вон, простой пример — …
И интервью развернулось полноценным сюжетом на добрые полчаса. Новый генерал (надо же, не пожадничали) в пух и прах разбивал громадье сетевого вранья, демонстрируя документы и убедительно показывая признаки подделки.
Эфирное время, наверное, стоило адово дорого. А состряпанный в экстренном темпе обвинительный хлам, обильно разбавивший правду о княжеских преступлениях и влитый через те же источники, и того дороже.
— Ты, надеюсь, не нарушал закон? — Уточнила Ника, вздохнув то ли довольно, то ли с тоской.
Папа стал большим начальником, но видеть его ей теперь придется куда как реже… Тяжела судьба генеральской дочки.
— А что? — Мрачно уточнил я супруги.
— Ничего… Папа спросит, наверное, при знакомстве. Он у меня очень ответственный. Ну, вы ведь с ним и мамой не виделись еще.
— Зачем нам знакомиться? — Заерзал я. — Я уже читал их досье. Приличные люди.
— Так они тебя совсем не знают!
— Хорошо, дам им почитать мое досье.
— Так не делается, — строго постановила Ника. — Надо при личной встрече.
