— Живой, скотина, — оглядел Шуйский меня с ног до головы, после чего прижал к груди и обнял.
— Вот он — читал мое досье, — пережив спонтанные чувства, деловито объяснял я супруге. — Никогда раньше не виделись, а какое доброжелательное отношение!
— Максим… — Словно не слышала меня Ника, глядя на коричневый пепел в кратере. — А давай, если у нас будет сын, назовем его Вениамином?
Сердце кольнуло. Еще и от того, что кратер имел вполне читаемый рельеф — с серьезным уклоном напротив того места, где мы были.
— Давай.
Нас побеспокоили через десяток минут молчания.
— Максим, вас к телефону, — пробрался ко мне княжеский порученец. — Его Сиятельство разрешил. Говорит, важно.
Я принял трубку.
— Максим, слышишь? — Произнес знакомый голос. — Это — не я! Слышишь!!! Это — не я!!!
— Мои условия вам все еще интересны? — ответил я князю Черниговскому.
— Я не знаю, как у тебя получится… Но я хочу, чтобы наши юристы встретились.
— Вам позвонят. — Положил я трубку.
— Я видела призраки, — шепнула китаянка из-за спины, заставив вздрогнуть.
— Ты еще тут? — Возмутилась Ника.
— А я теперь от вас никуда не уйду, — нахмурилась она. — У меня миссия.
— Оу, миссия… — Вздохнул я.
— Она мне не нравится! Пусть она уйдет! — Требовала невеста.
— Не прощаюсь! — Гордо подняв подбородок, убежала китаянка по своим делам.
Еще и оттого, что к ней направилась встрепенувшаяся и только сейчас отреагировавшая на постороннюю княжеская охрана.
Ника же осталась недовольно шипеть.
— Ты погоди, — успокоил я невесту. — Кто знает? Быть может, имя для дочери нам тоже выдумывать не придется.
— Собака! Собаку держите! — Охнули где-то позади, от скорых помощей.
Там отчего-то тоже решили обследовать пострадавших домашних животных — хотя что им будет, у Машка вон в ошейник такого накручено, что окрестные собаки гавкать боятся…
— Бруня, сюда! — Строго произнесла Ника.
И даже радовалась какое-то время, с гордостью глядя, как несется к ней огромная собака. А потом с разочарованием вздохнула, когда Брунгильда пронеслась мимо, прямо в пыль и пепел пережженной земли.
— Переживает, — грустно констатировала жена. — Они ведь территориальные, а тут дом сожгли…
Собака действительно смотрелась смятенной — то срывалась к краю, то вынюхивала что-то в центре, то вновь мчалась странными зигзагами, жалостно поскуливая. И ладно бы обычных размеров — но в холке она была мне по пояс. Так что зрелище было печальное и тоскливое.
Пока Брунгильда, наконец, не остановилась в дальнем от нас пятачке, громко гавкнула и принялась зарываться лапами в землю. Громко лаять и снова рыть.
— Нашла что-то? — Еще не понимая, произнесла Ника.
Но люди из поисковых групп, что были к собаке ближе, уже со всех ног неслись к находке — опережая вскочившего и рванувшего вперед меня.
— Веня! — Охнула жена и опрометью понеслась за мной.
— Тут труп, — чуть не сбила меня издали тусклая фраза.
— Уберите собаку, я проверю. — Не верили ему.
— Не чувствую жизни. — Ответили ему холодным тоном специалиста.
И вся суета разом остановились.
Я раздвинул вставших полукругом людей, пробираясь ближе. Посмотрел на перекрученное тело, сломленное, будто игрушка. Обнял и прижал к себе Брунгильду, приседая с ней рядом и удерживая ее.
Рядом замерла Ника и с болью в глазах до крови прокусила нижнюю губу.
— Тело мы забираем, — вздохнув, обозначил мужчина в белой форме медика.
— Нет. — Ответил я ему, глядя в запыленное сажей и покрытое коркой крови лицо.
— Вы же не собираетесь оставлять тут труп? — Немного нервно отреагировал он.
Хотя с другим, наверное, даже разговаривать не захотели — но отношение князя было продемонстрировано явно…
Я отвечать не стал. Передал Брунгильду Нике, подошел к Вене ближе и присел у головы.
— Ты вообще как? — откашлявшись, произнес я, игнорируя осуждающие взгляды в спину. — Мороженое будешь?
Мертвый левый глаз, переборов прикипевшую корочку, заинтересованно открылся и посмотрел на меня.
Позади гулко рухнуло обморочное тело. Радостно гавкнула Брунгильда. Задумчиво почесала затылок китаянка.
— Откопать, покормить, — поймав ее взгляд, приказал ей. — Хотя нет, сначала покормить, потом откопать…
— Но постойте, ему надо в реанимацию! — Возмутились позади.
— У меня тут «целитель» в ранге «мастера» и бесплатная рабочая сила в качестве сиделки. — Проворчал я. — Так что верните кота, и огромное вам спасибо. Хотя нет, стойте… У вас есть лопата?
— Да, разумеется.
— Ну так идите и накопайте себе другого пациента!!
Эпилог
Поистине важные решения редко предпринимаются при большом стечении народа, в богатых палатах и звучных местах. Скорее, уже по прошествии многих лет безымянное местечко обретет нарицательное имя, здание отремонтируют и примут поток туристов. Разумеется, если гриф секретности будет снят — а до того место останется самым обычным.
Как, к примеру, деловой центр средней руки в поселке Климово — того самого уровня, когда под ногами скрипят деревянные половицы, окрашенные охрой, а за дешевыми дверьми слышна вся подноготная несложного бизнеса вокруг складов и железной дороги, у которой тут была станция.
Собственно, по железной дороге, в зашторенном вагоне князь Черниговский и прибыл в поселение, был встречен на недорогих автомобилях с местными номерами и вместе со свитой препровожден в деловой центр.
Всего он взял с собой трех человек — двух клановых «виртуозов», пускай один недавно едва выжил под ударом Аймара и нуждался в отдыхе, но времена были не из легких… Третьим, в центре как-то случайно само по себе получившегося боевого клина, шел благообразный юрист с портфелем в руках — Семен Ааронович был поверенным в делах клана еще при отце, и его новый глава смещать не стал. Супруга хотела, в рамках обновления персонала, но у юриста был статус потомственного слуги и наследная должность. А убирать отца, чтобы потом работать с озлобленными детьми — это уже просто нерационально, и никакими лозунгами не оправдать.
— Мы будем говорить здесь? — Все-таки выразил князь недоумение, когда сквозь дверь пробился недовольный крик начальника на подчиненного — словно рядом стояли, в самом деле…
— Выше, — емко ответил ему сопровождающий, сворачивая на лестницу в конце коридора.
Впрочем, та была столь же невзрачная, как и дешево окрашенные стены — с уже потрескавшейся и местами отваливающейся штукатуркой. Неприятное и дешевое место.
