— Ведьмы?!
Улица была полна разъяренными дамами в остроконечных шляпах.
— Что она себе позволяет!
— Что за эксперименты на живых людях!
— Почему она ограничивает нашу свободу?!!!
Ведьмы бурлили, как магический котел с неудавшимся зельем — того и гляди рванет. А Агнесса… О! Агнесса просто своим глазам отказывалась верить. Значит, по ее душу пришли ведьмы. Которым она так старалась помочь! Которых стала уже считать своими… И которые были готовы разорвать ее на кусочки за то, что она говорила им прямо — надо думать и брать свои эмоции под контроль!
Да как они посмели!!!
Она пришла в такое бешенство! В такое неистовство… Какой там страх! Его и не осталось вовсе.
Когда госпожа психолог с горящими от бешенства глазами выскочила из дверей своего дома на толпу, то ведьмы… Ведьмы как одна сделали шаг назад. И затихли. Как-то с опаской.
Нет, они, конечно, очень сильные и вообще… смелые. Но не сумасшедшие же в конце концов, в отличии от госпожи Агнессы Пресци, которая…
Нет. Лучше уж еще шаг назад делать. И зачем они вообще сюда явились?
— Таааак, — прошипела между тем госпожа психолог, у которой в родне явно были ядовитые змеи. — И вы явились сюда… Зачем?
Ведьмы отчего-то смутились. И уже с недовольством поглядывали на хозяйку лавки «На все случаи жизни», которая и подбила из прийти к дому старой Присциллы Моран и потребовать, чтобы чужачка и столичная штучка убиралась из города и не наседала со своими глупыми предложениями на почтенных ведьм.
И как они, увлеченные пламенной речью, забыли, что этой Агнессе Пресци покровительствует самая старая и — чего греха таить — сильная ведьма города? Что мероприятие не согласовано с главой ковена. И… что госпожа психолог спасла дочь хозяйки лавки…
Стало вдруг тихо-тихо. Только осенний ветер с любопытством носился между женщин в странной одежде — такую уже вроде бы и не носят уже…
— Вы… — Агнесса смотрела на ведьм и от бешенства не могла говорить. — Вы… Вы!!!
— Мы не хотим!.. — выкрикнула вдруг хозяйка лавки «На все случаи жизни» с каким-то отчаянием.
— Не хотите… — к Агнессе вдруг вернулся дар речи. И она заговорила — холодно и размеренно.
— Не хотите, — она обвела взглядом толпу, узнавая знакомые лица. Сжимая от осознание этого кулаки в бессильной ярости.
И вдруг, неожиданно даже для себя, проговорила:
— А вы правы. Нельзя спасти того, кто не хочет, чтобы его спасали. Нельзя помочь насильно. Вы хотите, чтобы ваши дочери жили хуже, чем мы с вами? В стране, где за то, что ты ведьма — тебя уничтожат? Вы хотите своим упрямством и неумением держать эмоции под контролем спровоцировать массовые волнения? Вы правда считаете, что это и есть свобода?
Даже ветерок затих, вслушиваясь в эти слова, полные не только злости и горечи, но и какой-то ядовитой справедливости.
— Вы не понимаете, насколько хрупок мир? Сколько надо прилагать усилий, чтобы его сохранить?
Агнесса замолчала. Гнев удушливой волной подкатил снова. И она тихо проговорила:
— А знаете что? Не приходите ко мне больше. Не надо.
И вроде бы слова были негромкие — и самые заурядные, но их услышали все. И от них вздрогнули все.
Только ветерок не обратил на них внимания. Он уже летел наверх, под крышу одного из домов на улице Цветов. Туда, где склонивший к круглому окну стоял человек, с лицом, полузакрытым платком.
Он, размеренно дыша, выцеливал из арбалета фигурку одной из молоденьких ведьмочек, стоявших в растерянной толпе. Арбалет был заряжен не болтом, а какой-то странной, переливающейся капсулой.
Мужчина глубоко вздохнул и готов был уже спустить крючок, чтобы заряд полетел в толпу, но…
Кто-то, неслышно подобравшись к нему сзади, приставил револьвер к голове.
— Даже не вздумай, — прошептал этот кто-то.
…
— Это что вы задумали?!!!
На силы правопорядка, срочно стянутые к улице Цветов и заодно перекрывшие площадь, где была мэрия, выскочила разъяренная Эвелина Хорр.
— Эви, прости, — вперед выступила госпожа мэр. — Но твои девочки точно с катушек слетели.
— Выбирай, что говоришь, Элла!
— Ведьмы нарушили ряд положений о порядке в городе. И собрались в количестве, превышающем разумные пределы.
— Вот когда тебе мост в следующий раз надо будет чинить… Или парад Цветов устраивать, чтобы твои ромашки проклятые не вяли несколько дней — тогда и поговорить! «Эви! Собери девочек! Эви! Всех-всех!!!»
Верховная очень похоже перекривила мэра. Госпожа Элаида Либуша смутилась.
— Убери службы правопорядка и солдат, Элла. Я гарантирую, что никто не пострадает.
— Но как вы можете гарантировать это?! — возмутился молодой человек, которого верховная, растерзай ее черные ведьмы, не могла вспомнить, как зовут. Видела в мэрии, но вспомнить…
— Томас, — устало проговорила госпожа мэр. — Томас… Иди. Займись чем-нибудь.
— Там же люди живут. А ведьмы…
— Мальчик, — прорычала Эвелина Хорр. — Иди…
— И вообще… — задумчиво проговорила госпожа мэр. — Надо бы сделать так, чтобы Агнесса Пресци уехала в свою столицу. Все время жили тихо и мирно. А вот стоило ей появиться, как… началось.
— Не думаю, что это ее происки, — вздохнула Верховная. — Скорее…
— Эвелина! Что тут у вас происходит?
— Здравствуйте, господин Хорр.
Голос ведьмы был ровен, сух и спокоен.
Госпожа мэр и Томас переглянулись — о! Это было знакомо. Госпожа ведьма и ее супруг, господин старший следователь, снова повздорили.
— Эвелин, — начал было мужчина, не обращая никакого внимания на то, что они не одни. Жена сердилась, после случая с допросом психолога. А Верховная злилась, ее вообще нельзя было найти, чтобы с ней поговорить. И это было просто невозможно. И на этот раз даже дочери, которые обычно выступали дипломатами между упрямым отцом и легко воспламеняющейся мамой, не могли их помирить.
— Не сейчас, — предостерегающе подняла руку ведьма.
Он уже сделала шаг, чтобы бежать туда, где она должна была быть — среди ее девочек. И где она была, если бы ее не задержали. Но… Раздался возмущенный крик. Потом чей-то короткий рычащий приказ — почему-то невозможно было разобрать слов.
И ведьмы черным облаком взмыли вверх, на мгновение закрыв небо.
И… стало тихо-тихо.
— Что. Случилось? — прошептала Верховная. Ноги у нее в предчувствии чего-то неминуемого стали ватными. Муж успел сделать шаг к ней и поддержал.
— Не знаю, — побелевшими губами проговорила мэр.
