Сегодня Матвей впервые взял в руки косу и поначалу сильно волновался. До этого отец, конечно, показывал ему косьбу. Как правильно держать косу, как ее вести над самой землей, чтобы острие не втыкалось в землю и лезвие срезало траву у самого корня, как ставить руки, чтобы спина не болела… да много разных «как». Косить далеко не так просто, как Матвею казалось – отец делал все легко, играючи.
Для обучения отец вывел Матвея на лужок, поросший мягкой высокой травой, не слишком густой. Выбрал солнечный день и с утра пораньше они поехали на луг, бросив две косы в телегу и взяв с собой еды – учиться придется долго.
На лугу отец выбрал участок поровней и стал показывать Матвею правильный хват.
– Вот так держать надо. И косой не махать нужно, а тянуть ее. Тогда и рез получится, и в землю утыкаться не станешь. – Он взял косу и плавно повел ей над самой землей, показывая Матвею.
Матвей взялся так же, попробовал – неудобно, не идет рука, как будто мешает кто, назад тянет. Матвей уже почти догнал отца ростом, и коса в общем была ему по руке. Но с непривычки никак не получалось срезать траву – он ее рубил, рывками продираясь косой сквозь заросли. От этого он нервничал и все получалось еще хуже. Отец играл с Серко, не обращая на него внимания. И Матвей немного успокоился, и коса пошла ровнее. Как там отец говорил? Не махать, а тянуть? Ну-ка…
И рука пошла, и трава легла наконец под косой. Отец легко спрыгнул с телеги, взял из телеги косу и встал рядом:
– А ну поспевай. Да косу шибко назад не заводи – обрежешь ноги идущему рядом.
И они пошли. Отец вырвался вперед, и Матвей все никак не мог за ним угнаться. Остановились передохнуть, и отец пошел по косьбе посмотреть качество работы. Вернулся к Матвею, сказал:
– Руку правую не тяни так сильно – косу задираешь, смотри, – он показал Матвею на траву. Он пригляделся – в начале косьбы он срезал траву у самой земли, а дальше она становилась все выше.
Матвей кивнул, и они пошли снова. Полдня ходили, травы накосили на хорошую копну. В конце концов отец кивнул удовлетворенно, и они отправились домой.
Дома отец сел править косы – за полдня Матвей умудрился основательно посадить свою. Матвей же отправился к Анютке – отец наказал ему отнести дядьке Никодиму табаку.
Зайдя в Анюткин двор, Матвей остановился, любуясь Анюткой – она развешивала белье, привставая на цыпочках, и ее тоненькая ладная фигурка обрисовывалась под тонким сарафаном, просвечивающим на солнце. Калитка за его спиной громко стукнула, и Анютка обернулась. Увидев Матвея, она улыбнулась широко и залилась краской. Матвей тоже покраснел, но нашел в себе силы сказать:
– Привет, Анют. Я тут батьке твоему табаку принес, отец наказал.
– Привет, Матвейка, – Анютка уже справилась со смущением и теперь разглядывала его с лукавой улыбкой, – а батьки нет дома. Уехал он в тайгу, завтра только будет. Но ты проходи, чего на пороге встал?
Матвей прошел, сел на завалинку, а Анютка продолжила развешивать белье, повернувшись к нему лицом:
– Табак вон на крылечке поставь. Как живешь-то? На покос когда?
– Завтра поедем. Погоды установились, можно уже, – Матвей повторял отцовские слова, стараясь казаться взрослым и солидным.
Анютка прыснула, глядя на него, и сказала, подражая его ломкому баску:
– Да, пора ужо…
Тут и Матвей не выдержал, улыбнулся – очень уж забавно она выглядела.
– Поснедать хочешь? Окрошки настрогала, ядреная!
Матвей подумал чуток и кивнул – давай, мол, свою окрошку.
Квас Анюткина мама делала знатный, на ржаном солоде да с сухарями, с хреном. Был он темный, резкий и очень вкусный. Его мама другой делала, светлый и чуть менее резкий, но тоже вкуснющий.
Анютка сбегала на ледник, принесла запотевшую крынку с квасом и посуду с настроганной окрошкой. Именно такую Матвей и любил больше всего – с разварным мясом, много редиски, зелени, огурцов, пара яиц и картошка. А Анютка тем временем разложила окрошку по глубоким мискам и залила квасом. Выставила на стол соль и густющую сметану, достала хлеба. Матвей крепко посолил, добавил сметаны и размешал. Анютка принесла свежий корень хрена и быстренько его почистила. Матвей построгал его тонкой стружкой и добавил в окрошку – вот теперь самое то!
В такую жару лучшей еды и придумать сложно. Ароматная, холодная, резкая окрошка прекрасно утоляет и голод, и жажду. Пока ели, пришла Анюткина мама. Матвей вскочил, поздоровался, она кивнула ему приветливо и ушла в дом. Анютка сказала:
– Мы завтра тоже на покос заезжать будем. Одним станом стоим, а?
– Как обычно. Я завтра на косу встаю.
Анютка глянула на него с уважением, кивнула – пора, мол.
А Матвей подумал о том, как же здорово на покосе – все живут одним станом. По вечерам костер и песни, купания ночные… Эх-х! Жаль только, не все уличанские в одном месте соберутся – разъедутся по дальним покосам со своими. С одного луга ведь на всю деревню сена не возьмешь, вот и ставят станы в разных местах. Но зато потом и встреча радостней…
Он поднялся:
– Спасибо тебе, хозяюшка. Пойду я – готовиться надо.
Анютка снова смутилась – хозяюшкой ее еще не называли пока, и только кивнула.
Дома вовсю кипела работа – отец с мамой собирались на покос. Жить им там не один день, так что многое с собой взять надобно. Пыхтела баня – перед покосом следовало хорошенько повеселить тело вениками…
К вечеру, уже после бани, они втроем сидели на крылечке и пили чай. Мама напекла вкусных булок из тонкой белой муки, и они запивали их чаем, макая в свежее клубничное варенье. Клубники в этом году на косогорах уродилась тьма, и Матвей с уличанскими набрали не по одному туесу. Теплый клубничный аромат вплетался в запах знойного разнотравья и кружил голову, и они сначала больше ели, чем собирали. Крупная, краснобокая, запашистая клубника была самой любимой ягодой у мамы Матвея. А сам он любил таежную малину и смородину…
Утром они наденут самые лучшие одежды и с песнями поедут на свой покос, ведь сенокос – это всегда праздник. Макушка лета, теплые ночи, аромат луговых свежескошенных трав, ночные купания после зноя, песни у костра. Парни и девчата красуются друг перед другом удалью и красой, песнями и плясками…
Проснулись затемно – к рассвету нужно быть уже на лугу, ведь по росе самая лучшая косьба.
Когда они приехали, солнце только-только показалось над тайгой. Дядька Никодим с мужиками уже сооружали полог – под ним они будут ночевать. А рядышком, в тени деревьев, уже ставились шалаши – в них будут храниться припасы. Матвей с отцом поставили свой навес рядом, потом быстро соорудили и шалаш, стаскали туда провизию и винтовки, отогнали телегу за шалаш, лошадь стреножили и пустили пастись. Тем временем подъезжали и другие покосники – работа предстояла большая.
Анютка с другими девчатами затеялись готовить на всех завтрак – в большом котле запарили кашу, разложили овощи, хлеб… Ребятня носилась тут же, громкими криками тревожа таежную тишину.
