– Сложный вопрос. М-м-м… то, что война закончится не в пользу Германии, уже стало очевидным. Последний шанс что-то изменить для нашей страны был упущен 20 июля, так что германскую экономику… ожидает крах. Мы, промышленники и финансисты, видим это, и уж поверьте мне, предпринимаем все что можем. Кем я себя вижу? Пока не могу сказать, но думаю, что нашей стране по-прежнему будет нужен металл и уголь. Так что, когда все утрясется, снова вернусь в сталелитейную и угольную промышленность. Но в любом случае первое время буду жить здесь, в Швейцарии. У меня есть здесь поместье, недалеко от Цюриха. Кстати, давайте купим вам здесь дом. Как вы на это смотрите?
– Спасибо за предложение, но мне сейчас не об этом надо думать.
– Понимаю. Гм. У вас есть… как это лучше выразиться… обязательства перед своим командованием. Вообще, как-то странно получается. Я говорю с вами, со своим врагом, и при этом не испытываю никакой ненависти, а даже наоборот, все большую признательность. Кстати, давно хотел вас спросить. Скажите, Отто, а что эти янки собирались со мной сделать потом? Вы меня понимаете?
– Понимаю. Скажу сразу – убивать они бы вас не стали, а вот избить или сломать руку вполне могли. Гм. Потом… могли заставить вас написать нечто вроде расписки – согласия о работе на американскую разведку.
– Вы так просто об этом говорите. Избить. Сломать руку. Написать расписку о работе на Америку. Черт возьми! Вот только сейчас я это мысленно представил, и у меня сразу мурашки по коже побежали. Хоть я нахожусь в звании подполковника германской армии, но при этом я глубоко гражданский человек…
– Еще добавьте: добрый католик, любящий муж и отец.
– Может, вам и смешно, Отто, но я действительно такой, чуточку старомодный и немножко сентиментальный немец.
Теперь, когда у меня появились постоянные источники информации, мне дали канал связи для передачи срочных документов. Им стала пожилая женщина, немка Клара Мольтке. В 38-м году, после ареста мужа-антифашиста, она бежала в Швейцарию, где ее сестра содержала маленькую гостиницу. Уже потом, спустя полгода, она узнала, что ее мужа повесили. Через нее я не только передавал документы и другую срочную информацию, но и получал указания, в каком направлении вести работу, а вся остальное шло через специально оборудованный тайник. Несмотря на то что работал в одиночку (наверно, поэтому моим псевдонимом и стал «Одиночка»), по характеру специфики получаемых указаний мне стало понятно, что меня включили в состав какой-то разведгруппы. Вот это мне совсем не понравилось. Ведь чем больше о тебе знает людей – тем легче провалиться, или, как говорят немцы: Was wissen zwei, wisst Schwein
[1]. Стоило мне это понять, как я усилил бдительность и стал как можно тщательнее проверяться, идя к месту встречи. Кроме этого, заранее стал внимательно изучать назначенное место встречи. Агент, как меня учили в школе, должен непрерывно изучать окружающую обстановку и оценивать степень опасности: обращать внимание на запасные выходы в людном ресторане или за секунды продумывать план бегства. Так и я отмечал в своей памяти проходные дворы на случай бегства. Дома, скверы и подъезды, подходящие для засады. Вместе с этим помечал в своей памяти людей, которые работали рядом с местом встречи (табачный или газетный киоск, бакалея, парикмахерская).
Сегодня должна была состояться моя четвертая встреча с курьером. В этот раз у меня с собой были документы, которые никак не могли попасть в чужие руки, так как при их анализе господам из германской контрразведки будет совсем несложно вычислить источник. Вывернув из-за угла, я придал себе вид гуляющего молодого человека, одновременно начав анализировать окружающую обстановку. Сразу бросилась в глаза женщина-цветочница, которой еще вчера не было на этой улице. Конечно, ее вчерашнее отсутствие не показатель. Причин много. Здоровье, дети и все такое. Вот только она неправильно выбрала место. В нескольких шагах от входа в кафе. Правильнее было бы стать на перекрестке, метров двадцать левее, где проходит основной поток народа.
Идя неторопливым, прогулочным шагом, изредка бросал ленивые взгляды по сторонам, всем своим видом изображая молодого человека, у которого масса свободного времени. В какой-то мере так оно и было, так как я пришел за час до назначенного времени встречи. Вот бакалея, которую вчера отметил. Хозяйка, стоя на пороге, о чем-то живо болтала с покупательницей, как видно своей старой клиенткой или подругой. С табачным киоском тоже было все в порядке, как и сам продавец газет, маленький, щуплый мужчина с острым носом, стоявший на своем месте. Вчера он постоянно крутил головой, разглядывая прохожих и изредка здороваясь со знакомыми, но теперь, проявляя явное любопытство, время от времени бросал взгляды на цветочницу.
«А она, похоже, здесь чужая», – как только эта мысль сформировалась в моем сознании, я не пошел дальше по улице, а свернул за угол, где, как уже знал, находилась парикмахерская.
За последние несколько месяцев у меня был накоплен большой практический опыт в наблюдении за объектами. Анализировал, сравнивал, обобщал и в результате научился автоматически вычислять людей, которые не вписывались в обычную картину уличной жизни. Агенты криминальной швейцарской полиции и секретной службы отлично играли роли горожан, дворников или продавцов, но при этом действовали всегда группой. Не знаю, кто писал для них методику по слежке, но при определенной наблюдательности, швейцарцев нетрудно вычислить по коротким взглядам, которые те время от времени бросали на своих коллег. Сидит такой тип и пьет за столиком кофе и читает газету. Ничего особенного. Но если к нему присмотреться, то можно увидеть, как тот изредка бросает взгляд на угол улицы, где сидит чистильщик обуви, в нескольких метрах от входа в отель. Чем ему интересен простой чистильщик обуви? Да тем, что он должен подать сигнал, когда объект выйдет из гостиницы. Стоит внимательному и опытному глазу нащупать такую цепочку, то тогда вычислить всю остальную группу не составит большого труда.
Швейцарцы внимательны, аккуратны и стараются обложить объект так, чтобы у того не оставалось ни малейшего шанса оторваться от слежки. Немцы такие же аккуратисты, как их швейцарские коллеги, но при этом не имеют таких возможностей, поэтому часто прибегают к услугам сотрудников полиции или агентов секретных служб, которым платят более чем щедро. Вот только нередко среди таких агентов появлялись ликвидаторы. Эти профессионалы работают жестко, не боясь последствий, убивая и похищая людей. Американские и английские шпионы старались все делать чужими руками, но при необходимости действовали нагло и напористо, зная, что все им сойдет с рук. Ничего в этом удивительного не было, ведь за их спинами стояли транснациональные корпорации, связанные через швейцарские банки с немецкими фирмами и предприятиями.
Под звон входного колокольчика я толкнул дверь в парикмахерскую. Отсюда нельзя было контролировать вход в кафе, но зато можно было видеть часть стеклянной витрины, а через нее несколько столиков и людей, сидящих за ними.
– Что вам угодно, молодой человек?
