— Прости, Хейли. Но ты так чудно выразилась, когда могла сказать намного проще. Вы угадали с тем, что отец желает получить результат союза двух родов. Однако, не все так просто. Велиарес провел эксперимент, и, надо сказать, очень удачный. Мощь огня, что он пробудил в твоем любимом, — это огненная стихия этого мира и капелька темной магии. В тебе же телом заложено принятие всех стихий. Ты изначально хранительница тьмы, а путем… — Мартина замялась, — пусть будет времени, отец добился того, чтобы ты откликалась на призыв Богини.
— Зачем же усложнять и выражаться витиевато, — огрызнулась я, возвращая слова женщины ей же, — путем селекции Велиар привил роду Сизери магию этого мира.
— Хейли! Ты не животное!
— Но именно так с нами и тобой поступил твой отец! И, судя по всему, женщины рода Сизери никогда не брали в мужья мужчин, находящихся под властью Велиара.
— Дважды, — тихо произнесла Мартина. — Дважды случился сбой в плане императора. Первый раз, когда я влюбилась в Тельмана, и второй, когда на свет появилась ты.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
— Я не ослышалась, ты была в теле внучки? Но тогда почему ты не знала, как назвала дочь Хелла? Почему удивилась, что имя моего рода Сизери?
— Потому что я получила печать. Она есть на спине и у Хеллы, и у Эльхора. Я долгое время оставалась марионеткой. Отец призвал меня в тело повзрослевшей девочки после ее неудачного брака. И как бы банально это ни прозвучало, но пробудила мое сознание именно любовь к голубоглазому юноше.
— Я ничего не понимаю. Это все глупость какая-то. Каким образом он призвал тебя из Грани?
— Я его дочь, Хейли. Он сильнейший некромант. Поверь, мы и не на такое способны. Особенно если есть достаточное количество энергии и сил, любое заклинание и ритуал станут легковоплощаемыми. А уж когда тебя подпитывают сам мир и его хранитель, ты словно становишься богом.
— Хорошо, значит, это ты была в теле Хеллы, когда богиню превратили в горгон…
— Я не помню этого. Как не помню ни своей беременности, ни родов, ни того, как росла моя первая и, получается, вторая дочь. Хотя в теле Хеллы находилась моя душа, но управлял ею Велиар. Точно так же, как это случилось с моим телом. Я даже осколка памяти не сохранила. Это жутко, Хейли. И такая участь ждет твоего мужчину, если не вмешаешься ты.
Я уронила голову в ладони. Перспектива намечалась страшная. Не это ли случилось с нашими предками? Велиар поспешил?
— Скорее всего, вмешалась Богиня, — вдруг ответила Мартина. Я и не заметила, как произнесла последние слова вслух.
— Вмешалась своей магией, как делает это сейчас? — Я посмотрела на собеседницу. — Наши прикосновения с Райаном приносят мне боль, если поблизости есть кто-то, в ком поет сила Велиара.
— Полагаю, что да. За столько лет не только Велиар стал сильнее, Богиня тоже нашла способ не просто взаимодействовать с миром и его обитателями, но и противостоять злу в лице пришлого императора.
— И все равно ей нужна помощь.
— Заметь, Хейли, она ведь тоже оказывает поддержку по мере своих возможностей. Ты напитала атэх ее магией, всеми стихиями, оставив себе лишь искорку. — Мартина сжала кулаки. — Я бы сказала, осколок своей истинной магии. В тебе сейчас не осталось ничего от изначальной магии мира, но есть тьма.
— Истинная магия Сизери — твоя тьма, — я хмыкнула. — В итоге мне не оставили выбора, и я должна стать некроманткой?
— Выбора не оставили моей дочери и внучке, а у тебя он есть. Хейли, моя прядь, — для наглядности Мартина выудила ее из копны волос, — это результат объединения двух противоположных направлений волшебства: Жизни и Смерти. Я впитала лучик живительного дара, а Велиар со временем вытравил из вас практически всю тьму. Потому вы светловолосы, голубоглазы, даже моя связь с Тельманом пошла ему на пользу. Представители императорского рода — брюнеты, с глазами, по цвету почти сливающимися с тьмой, посмотри на меня, мои глаза черны.
— Скорее, темно-синие. — Не согласилась с ней. — Они словно дно глубокого озера.
— Пусть темно-синие, — сдалась Мартина. — Отец возродил магию Тьмы, щедро раздав ее сосудам, однако по факту эта магия слушалась его, а не тех, кого наполняла. Он заменял магию Жизни, которую отбирал путем жертвоприношений, на управляемую им тьму.
— Полмира в подчинении Велиара — это кажется чем-то нереальным, — прошептала я, вспоминая, сколько сторонников культа Безымянного. Все они жалкие марионетки, чью свободу ограничили. Невольно вспомнилась матушка. Ей было пятнадцать, когда она стала Главной Жрицей, а позже именно ей было суждено разбить отряд Стражей, отправленных на зачистку. Почти невозможно, но это случилось, и только сейчас я понимаю, что тех жалких крох сил, что она имела, недостаточно для такого масштабного плана. Ввести в королевство жриц Утратившего Имя, взять в мужья советника короля, а заодно главу рода Сизери, подставить его, чтобы тот получил печать, и, как следствие, родить девочку, так необходимую Велиару. Потому что не существовало никакого артефакта Безымянного Бога! И Велиару это хорошо было известно. К тому же, если бы Ванесса желала им завладеть изначально, она не ждала бы год, а изводила отца своим желанием заполучить кольцо сразу же по приезде в столицу. Но сунулась она в храм только тогда, когда забеременела мной!
Я мысленно возвращалась в те дни, когда Леон обезумел в своей тяге к леди Найдель. Невообразимо, но Велиар разыграл блестящую партию для того, чтобы ввести во дворец запечатанную девчонку. Он столкнул нас с Райаном, не оставив тому и шанса на сопротивление. Я была рождена для него…
— Мартина, — я сглотнула, — ты сказала, что ждала мужчину…
Я должна или подтвердить, или опровергнуть свои догадки касательно печати и того, что она сотворила со мной.
— Да, я ждала главу рода, потому что только глава обладает необходимым количеством магии. Он сильнее, Хейли. Но раз ты здесь, значит, именно ты приняла на себя управление родом. Ошибки быть не может.
— Скажи, а могла ли печать, нанесенная жрице культа Безымянного Бога во время беременности, изменить пол будущего ребенка?
— Для начала скажи, кто такой Безымянный, — вздохнула Мартина и тут же сама ответила: — Эльхора нарекли Безымянным?
Я лишь кивнула.
— Забавно. Когда ко мне приходил Альгар, Эльхора звали Богом Разрушений, а Хеллу — Богиней Радости.
— Сейчас мы знаем его как Утратившего Имя, или Безымянного Бога, а Хеллу как Богиню Сияющую. — Выпалила я и осеклась, во время молодости мастера они носили другие имена, значит ли это… — Сколько лет назад приходил Альгар?
— Чуть больше пятисот лет назад, — протянула Мартина, — да, пятьсот тридцать.
Я вздрогнула. Получается, что лорд Альгар рос во время правления Элнора Кровавого и Безумного Артефактора! Но почему тогда Коша вспоминает лишь то, что было тысячу лет назад, а не пятьсот? Почему для него все слилось в сплошную линию и, мало того, объединилось? И самое главное, почему лорд Альгар не помнит того, что проходил ритуал и пытался помочь хранителю мира? Иначе зачем бы он сунулся к Мартине?
