В какой-то момент это стало невыносимым, и, не предупредив никого, я направилась к Золотому морю. Я не боялась, что со мной что-то случится. Для всех приспешников Велиареса — я своя. Они за версту почуют во мне порождение тьмы и не станут нападать. А уж если станут… Я не представляла как, но почему-то была уверена, что справляюсь. И никто из них не сумеет мне навредить.
— Подожди, Хейли! — крикнули мне в спину.
Я не сбилась с шага и не замедлила ход. С собой я никого не звала, и это проблемы Пенелопы, что она увязалась за мной. Вот ведь проныра!
— Да подожди же!
«Ни за что!» — мысленно скривилась от потока негодования и обиды девушки. Я хотела тишины и покоя, а не очередной сгусток эмоций. Увы, целительница все же нагнала меня и резко схватила за локоть. Она держала меня крепко, видимо, боялась, что я вырвусь и убегу. Сама же студентка тяжело дышала и склонилась будто в поклоне.
Я лениво раздумывала над тем, как этой хилой девчонке удалось выяснить и каким маршрутом я пойду, и вообще меня нагнать. Я иду уже полдня. Нюха оборотня у нее отродясь не было. Наша практика в лесу хоть и была запоминающейся, да все же колоссального опыта выслеживания не давала. Сплошные вопросы, на которые я все равно получу ответы.
— Ты… фух… быстрая, — с паузами выдохнула Пени. — Как ты могла?
— Руку убери, — хмуро потребовала я и сама разжала ее пальцы. — Бежать не собираюсь.
— А я догоню, — грозно заявила она.
— Да мне без разницы, догонишь или нет. Я хочу побыть в одиночестве. Все вы достали меня!
— Хейли… — ахнула Пени. — Тебе так плохо с нами?
Я раздумывала с минуту, а потом решила высказаться. Нет, я не рассчитывала, что она меня поймет, но надеялась, что, возможно, отстанет.
— А ты как думаешь? Каждый из вас ежесекундно испытывает какие-то эмоции. При этом негативные преобладают. И я забираю все это, оно скапливается во мне и не находит выхода. В данный момент я точно знаю, что ты обижена, немного злишься и при этом едва сдерживаешься, чтобы не наговорить мне гадостей.
Пени опешила и растерянно заморгала.
— Почему, Хейли, почему ты раньше не сказала об этом?
— Я говорила, вы меня не услышали, — спокойно ответила ей. — Стучаться в закрытые двери — терять время впустую.
— Но если все так, то тебе, наверно, очень плохо?
— А вот жалеть меня не нужно, — предостерегла ее.
— Ты изменилась, Хейли. Настолько сильно, что нам сложно приноровиться к тебе такой. Я понимаю, что это не оправдание, однако, — Пенелопа подошла ближе и ухватилась за мою ладонь, — пожалуйста, не отказывайся от помощи. Не отталкивай меня и своих друзей. Я готова узнать тебя заново и вновь доказать, что достойна твоей дружбы.
— И чем вы мне можете помочь? — усмехнулась я. — Никто не знает, как управлять тьмой. Вы, как и я, лишь мельком слышали о некромантах. Так чем вы можете мне помочь?
— Могу! — твердо сказала целительница. — Могу, Хейли! Ты… ты сейчас полная противоположность той, что была, когда владела блуждающими стихиями. Эмоции захлестывали тебя через край, сейчас же ты ледяная и зажатая. Как и ты обо мне, я точно знаю, что раздражаю тебя.
— И?
— У тебя даже взгляд не меняется. Ты внутренне недовольна и злишься, а внешне невозмутима и спокойна. Я считаю, что тебе нужно прокричаться.
— Что сделать?
— Покричать. Громко, со всей силы.
— Идиотская шутка, — прошипела я и дернулась из ее захвата.
— А я говорю, сделай так! — Пенелопа не собиралась сдаваться. — Когда мне было невыносимо плохо, я уходила в лес, Хейли. Я уходила и кричала так громко и так долго, пока не падала на землю от усталости. Тебе нужно разрядиться.
— С чего ты решила, что твой метод мне поможет?
— Я не гарантирую, что он поможет. Но тебе нужно избавиться от лишних эмоций. Сбросить груз, который принадлежит не только тебе.
— Ничего не выйдет. — Я все-таки вернула себе свою конечность и теперь шустро двигалась вперед, отталкивая ветки деревьев и огибая кусты.
Я не чувствовала в себе потребности кричать. Вообще ничего не чувствовала. Раздражение и неприязнь воспринимались неотъемлемой частью меня. Они мне не мешали. Меня нервировали люди и их несдержанность. Право слово, от мертвых было бы больше толку!
Я споткнулась и кубарем полетела на землю.
— От мертвых? — удивленно прошептала себе под нос.
Нет, я, конечно же, изменилась, но ведь не настолько, чтобы желать своему окружению смерти ради собственного спокойствия? С каждой секундой эта мысль приносила мне все больше удовольствия. И пусть не все внутри меня сопротивлялось подобной перспективе, какая-то часть меня была невероятно возмущена. Не просто возмущена, она была в ужасе, словно боялась, что я пойду на это. Собственно, я понимала, что вполне была готова убить.
Не знаю в какой момент, однако именно та часть души вдруг одержала верх над моим разумом. Так и не успев подняться на ноги, я со всей силы, на какую была способна, закричала в вечернее небо. Я кричала до хрипа в горле, до исступленного кашля, надрываясь, но не чувствовала отдачи. Внутри меня зрела уверенность, что все напрасно. Я зря стараюсь, и ничего не изменить. Я большой архив, что накапливает всю грязь нашего мира. Накапливает и бережно хранит, никому не отдавая и ни с кем не делясь.
— Этого мало, — прошептала, опуская голову. — Мало…
— Тебе нужно разозлиться, — Пенелопа не испугала меня только потому, что я давно заметила ее, тихо сидящую в двух шагах от меня.
— Разозлись, сильно-сильно!
— Не получается. Так как ты говоришь, не получается.
И это было правдой. Я ощущала себя скалой, которую то лижут волны моря, то на нее обрушиваются цунами. С той лишь разницей, что уязвимой я была внутри, а снаружи оставалась невозмутимой. И мне бы хотелось избавиться от того, что тяготило меня, да только маска, прочно наползшая на лицо, не желала слезать. Мало того, она уверенно заменяла мою суть, позволяя существовать в иллюзорном спокойствии.
— Ты страшная и круглая дура! — вдруг заявила Пени, вскочив на ноги. — Тебе абсолютно не идет черный цвет. Другое дело я!
Учитывая то, что красоту целительницы я отметила еще во время отбора в свою команду, этот факт не вызвал во мне никакого протеста. Мне и спорить-то не хотелось. Ее волосы цвета воронова крыла были собраны в высокий хвост, а длинная челка мягко обрамляла лицо. Пенелопа была не просто красавицей, она была эффектной девушкой. Она умела соблазнять, робея лишь перед одним человеком — моим приемным братом. В остальное же время, дитя, воспитывавшееся в квартале куртизанок, являлось лакомым кусочком для любого мужчины.
Просто став частью моей команды, она перестала пользоваться своей красотой и навыками по максимуму. А если вспомнить все, что с нами было, то можно с уверенностью сказать, что девушка напрочь забыла науку, которую ей вдалбливали в доме девиц, продающих свою любовь. Но только не в этот раз. Ее не портила походная одежда. Я вдруг с удивлением отметила, как выгодно штаны и блузка подчеркивают каждый изгиб тела Пени. Пенелопа казалась мне произведением искусства. И ее взгляды, жесты — они завораживали.
