— В этом случае вместо настоящего Эльхора возродилась бы душа того, кого призвал Велиар, а не несчастный мальчик, беззаветно влюбленный в мою внучку.
— Те дети, которых я увидела, когда только поняла, что нахожусь на Грани, они так и остались детьми? Я имею в виду, что Хелла родила дочь Сизери, а Эльхор дал жизнь роду Валруа…
— Они остались детьми, Хейли, в то время как их телами пользовались другие души. В последний раз вместо Хеллы была призвана моя душа. Но давай по порядку?
Молчу. Смотрю на женщину и сжимаю губы. Потому как если открою рот, вряд ли она сможет остановить поток моих вопросов.
— Когда император прошел слияние с Богиней, то получил безграничный доступ к ее силе. Она не могла ею пользоваться. Но и сам он не вернул желаемое, мало того, магия не принимала его, расщепляла и отталкивала.
— Откуда ты…
— Знаю от Богини, точнее, от того, кто был способен услышать ее зов.
— Я поняла, о ком ты.
— Позже, если захочешь, я представлю им тебя. Сейчас ты не готова к знакомству, — ухмыльнулась Мартина. — Мой отец не был глупым, Хейли, считай, что он создал неиссякаемый резерв магической силы, обличив его в форму огненного столба, к которому имел безграничный доступ. Однако Богиня — это не просто слова…
Женщина зажмурилась и продолжила:
— Она оставила для себя лазейку. Даже убивая и воскрешая ее человеческую форму, Велиар не достиг нужного результата. Она все еще имела возможность контролировать сердце своего мира, используя для этого тех, кто смог бы откликнуться на ее магию, впитать ее и преобразовать.
— Сердце мира?
— Каждый мир имеет сердцевину, — кивнула Мартина. — Но обладает разной формой. Это не значит, что сердце нечто осязаемое и видимое. Его нельзя потрогать или завладеть им, но можно разрушить и изменить.
— Это все очень путано, — осторожно произнесла я. — Есть сердце, но его нельзя потрогать или увидеть, зато возможно изменить.
— Я могу назвать сердце мозгом, — улыбнулась Мартина. — Или главным механизмом нашего мира. То, что позволяет людям и другим существам рождаться и умирать, воспроизводить энергию и ее же отдавать.
— Другими словами, наш мир питает что-то, что нельзя увидеть, нельзя потрогать, но что может разрушиться, если кто-то попытается изменить его состав?
— Не состав, — Мартина задумалась. — У вас были уроки по изучению строения тела человека? Учили тебя лечить?
— И даже убивать, — хмыкнула я, вспоминая занятия с Вероникой Элвер. — Каждый яд имеет особую структуру и чаще всего поражает какой-то один орган, и только затем нарушается работа всего организма.
— Вот так и любой мир можно сравнить с процессами, происходящими в организме человека. Он имеет свои сосуды и вены, по которым бежит кровь — энергия, свое сердце и свой мозг, а также прочную оболочку.
— Я правильно понимаю, что, даже если убить Богиню, мир продолжит свое существование?
— Да. Но если нарушить работу сердца — умрет, магия является одним из главных компонентов его бытия.
— Велиар пытается уничтожить сердце?
— К сожалению, к этому идет, — кивнула Мартина. — Мой отец стремится к своей цели, и, если для достижения потребуется уничтожить еще один мир, он это сделает. Потому он рассчитывает спастись и получить бессмертие.
— Спастись — это перейти в новый мир? А разве он не получил бессмертие? Судя по всему, он единственный, кто пережил не только свой мир, но и тех, кто жил в нашем мире.
— Получил, отобрав его у Богини, точнее, у ее тела, однако присвоить полностью не смог. На данный момент мой отец — паразит, что существует за счет чужой энергии и жизни. И да, Велиарес точно знает, что миров множество, как и богов. Понимаешь, Хейли, если бы мы предприняли хоть какие-то действия, когда прибыли сюда, а не оставили императора в том состоянии, в каком он перед нами предстал, то, несомненно, оказали бы всему миру бесценную услугу. Тогда мы могли его убить. Сейчас — нет.
— Подожди, вы могли его убить, но не сделали этого?
— Я повторюсь, мы решили, что его покарали боги, дав ему то обличье. Но нам не могло прийти в голову, что он не просто превратится в призрак, но еще и обретет некую телесную оболочку за счет эманаций смерти. Такого не случалось прежде, понимаешь, мы столкнулись с неизвестным. Наша вина в том, что мы даже не попытались разобраться в его природе.
— Вы ошиблись, Богиня ошиблась, а расхлебывать мне и Райану?
— Я так полагаю, речь о твоем возлюбленном и заодно мужчине с фамилией Валруа?
— Да, — стушевалась я. Вот и чего, спрашивается? Что она, влюбленных девчонок не видела?
— Остановить Велиара смогут трое, Хейли, и твоего мужчины в этом списке нет. Все Валруа — запасные тела.
— Поясни, пожалуйста.
— Очередной потомок Валруа, наверное, уже пробудил невероятную по своей мощи стихию огня?
— Да.
— Тогда его тем более нельзя подпускать к Богине.
Я молча уставилась на женщину. Неужели сложно сказать все прямо?
— Печать, Хейли, Велиарес ведь ее уже поставил, не так ли?
— Ну да, ему запечатали вторую стихию. Воду.
— Отец запечатал родную стихию рода, оставив доминантной ту, что противна сути, но подходит для захвата подходящего тела. Полному замещению. Увы, в этом случае тело просуществует недолго. Максимум десять — пятнадцать лет.
— Подожди, я вообще ничего не поняла. Что значит «родную стихию», если все Валруа с рождения обладают огнем и водой? И как это: прослужит десять — пятнадцать лет?
— Когда в тело вселяется Велиарес, то запускается процесс разрушения. Тело начинает преждевременно стареть и гнить. А насчет стихий… — Мартина в упор посмотрела на меня. — Хелла взяла не то, что принадлежит ей по праву рождения. Вода не ее стихия, а магия Жизни не то, что она должна была использовать.
— Каким образом взяла? — спросила прежде, чем вспомнила обрывок воспоминаний Райана. — Велиар передал ей и Эльхору шарики — стихии, но ведь в итоге Хелла смогла управлять всеми стихиями.
— Шарики… — Мартина скривилась. — Эльхор и Хелла пробудили магию, получив силу от сердца мира и часть от силы Богини. Но в этом и был план Велиара. Он направил детей так, как было выгодно ему.
— Хорошо, если я еще соглашусь насчет Валруа и их огня, то почему императору выгодно, чтобы его внучка имела противоположную стихию? Зачем усложнять? Раз Валруа должны иметь только стихию воды, а Хелла — огня. Какая разница, если бы они поменялись местами и все равно были вместе?
— Ты сама-то поняла, что сказала?
Я обиделась и отвернулась. Я, между прочим, волнуюсь. Нахожусь не в своем теле, выяснила много страшных вещей, не знаю, что там с моими родными и живы ли они, а она издевается!
