Акты диверсий, весьма характерные именно для слабейшей стороны в ходе всех «полицейских» войн, происходили в Кантоне и окрестностях ежедневно. Европейский журнал XIX века «Китай и Запад» даёт их примеры:
«Гуандунские ополченцы каждую ночь из предместий обстреливают город горящими стрелами. В самом городе есть люди, которые прячут оружие и тайно расставляют западни. Иностранцы не осмеливаются выезжать в места, не охраняемые солдатами…»
«В районе Вампу англичане водрузили свой флаг; жители Вампу перерезали ночью шнур – и флаг упал».
«Ординарец-индус английского офицера шёл по дороге. Вдруг на него кто-то напал и отсёк ему мечом голову. Шедшие следом два солдата-индуса никого не успели заметить, так поразительно быстро всё было сделано».
Англичане и французы были вынуждены в 1858–1859 годах провести несколько крупных, до 1000 штыков, контрпартизанских рейдов в окрестностях Кантона, окончившихся безрезультатно, причём потери от солнечных ударов заметно превышали боевые. Несмотря на сотрудничество с оккупантами многих цинских чиновников и кантонских купцов-компрадоров, Гуандун так и не успокоился, антииностранные выступления здесь продолжались всю войну и долгие годы после неё…
Неожиданное известие о поражении в далёком и «диком» Китае оказалось весьма обидным для европейского сознания. Возмущались даже в совсем посторонней для дел Поднебесной и ещё раздробленной Германии. А уж как негодовали в бойкой «наполеоновской» Франции! С геополитической основательностью гневалась Британия – газета «Дейли телеграф» проповедовала:
«Так или иначе нужно действовать террором, довольно поблажек!.. Китайцев надо научить ценить англичан, которые выше их и которые должны стать их господами… Мы должны попытаться по меньшей мере атаковать Пекин, а если держаться более смелой политики, то за этим должен последовать захват навсегда Кантона. Мы могли бы удержать его за собою, так же как мы владеем Калькуттой, превратить его в центр нашей дальневосточной торговли, компенсировать себя за приобретённое Россией влияние на татарской границе империи и заложить основы новой колонии».
Впрочем, политики в Лондоне понимали всю опасность превращения «полицейской» войны в народную, опасность прежде всего для слишком выгодной торговли. Поэтому они удержались в рамках, как сейчас бы лицемерно назвали, «миротворческой операции». В ходе войны они постоянно заявляли, что воюют не с Китаем, а исключительно с его центральным правительством, ограничив крупные боевые действия только столичной провинцией Чжили и в итоге воздержавшись от прямых территориальных захватов.
Подготовка броска на Пекин
Но готовилась новая «полицейская» операция с поистине планетарным размахом. На базах в районе Гонконга, Макао и Шанхая концентрировались войска, припасы и снаряжение, доставленные из Европы и Индии. Уголь для пароходов везли из Австралии, муку для армейских сухарей закупали в США, а мясо на Филиппинах и в самом Китае, лошадей приобрели в Южной Африке и Японии.
Приготовления в основном закончили к февралю 1860 года. К этому времени обе эскадры, английская и французская, сосредоточились у Гонконга. К маю завершили и переброску пехотных частей.
Морские силы англичан насчитывали свыше 60 вымпелов, преимущественно новых винтовых кораблей и канонерских лодок, порядка 630 тяжёлых и средних корабельных пушек. Их сопровождало свыше 150 вспомогательных судов – транспортов, плавучих магазинов, госпиталей и цистерн. Французская эскадра состояла из 60 вымпелов, включая винтовые, колесные и парусные корабли, нёсшие до 400 пушек, их сопровождало около 80 вспомогательных судов.
Среди французских боевых кораблей выделялись девять разборных железных канонерских лодок. Такие лодки состояли из 15 металлических частей, образовывавших три водонепроницаемых отсека, в местах соединения использовались каучуковые прокладки. У каждой лодки имелось одно нарезное орудие большого калибра, 16 лошадиных сил паровой установки и 23 человека экипажа. Это был первый в мире боевой дебют цельнометаллических кораблей, который окажется весьма и весьма удачным.
Всего же в союзной эскадре насчитывалось 21 боевое судно (канлодка или пароход), способное действовать на сложнейшем фарватере в устье реки Байхэ, этих морских ворот Пекина.
Сухопутные силы англичан насчитывали одну кавалерийскую бригаду и две пехотные дивизии с сапёрами и артиллерией – свыше 12 000 штыков и сабель. Кавбригада состояла из 400 английских драгун в двух эскадронах и 900 сабель двух полков сикхской конницы. Дивизии включали по две бригады из трёх полков (двух английских и одного индийского). Все были вооружены нарезными винтовками и карабинами.
Полевая артиллерия англичан, помимо обычных батарей (в каждой четыре пушки и две гаубицы для картечного, гранатного и шрапнельного боя), включала одну осадную батарею и две батареи новых нарезных орудий Армстронга, чья дальнобойность достигала 3000 м, а точность огня превышала гладкоствольную в пять раз.
Французские полевые силы состояли из двух пехотных бригад, около 8 000 штыков при 30 орудиях. Нарезные ружья были лишь у пеших «шассеров» (егерей), предназначенных для боя в рассыпном строю.
В экспедиционной армии на каждую пехотную винтовку имелось по 400 патронов, на орудие – 600 зарядов, вооружение дополняли ещё 2000 боевых ракет. При эскадре было собрано большое количество десантных шлюпок, способных одновременно вместить 2400 человек. Были заготовлены материалы для устройства полутора километров причалов на необорудованном берегу. С учётом жаркого климата войска снабдили палатками и дополнительными флягами для воды. Наняли значительное количество обозных рабочих и носильщиков.
В общем, логистическое обеспечение операции было на самом высоком уровне. Столь же качественным был и командный состав.
Английский флот возглавил всё тот же контр-адмирал Хоуп, оправившийся от ран, полученных в прошлом году под Дагу, – в Британии мудро сочли, что полученный опыт важнее понесённого поражения…
Англичане занимают будущий Порт-Артур
Англичане и французы деятельно готовились к реваншу за обидное поражение у фортов Дагу в июне 1859 года. Командный состав и значительная часть солдат Англии и Франции имели боевой опыт нескончаемых колониальных войн в Индии и Алжире, недавних войн в России, а также в Иране и Италии. Всё вместе это давало подавляющее качественное и техническое превосходство сил союзников над китайскими войсками.
К тому же разорённая восемью годами непрекращающейся гражданской войны, контролируя едва ли половину прежних владений, Цинская империя не могла создать и значительное численное превосходство на избранном союзниками театре боевых действий. Лучшие на тот момент бойцы Китая – «небесные» армии тайпинов и «добровольцы» Цзэн Гофаня – уничтожали друг друга далеко к югу, на фронтах гражданской войны в долине Янцзы.
Император приказал «знамённому» монголу Цэнгэринчи дополнительно мобилизовать конницу в Маньчжурии и Монголии. По слухам, на китайскую службу были тайно наняты европейские инженеры-фортификаторы. Но в целом, как это ни покажется странным, столице 400-миллионной империи просто не хватало ни войск, ни оружия, чтобы полностью прикрыть направление, на которое нацелилась англо-французская эскадра, – морской берег столичной провинции Чжили между Шаньдунским и Квантунским полуостровами. Имевшиеся в наличии войска концентрировались исключительно в районе Дагу и Тяньцзиня, т. е. между Пекином и морем.
