— И в чем при таких раскладах провинился Бульбов?
— Чиркесов возомнил себя единственным возможным преемником. Под ним мощнейшие аналитические структуры, которые вели тотальный сбор компромата на всех и вся. Короче, зарвался. Теперь с помощью Бульбова хотят тормознуть Чиркесова, поскольку, если Бульбов заговорит, Витя сядет.
— И что, при таком гигантском наркотрафике Бульбов имел записанный на жену какойто вшивый ЧОП и замшелую кафешку под Калининградом? Как-то слабовато!
— А еще три квартиры в Москве, два дома на Рублевке, под десятку лямов каждый. И не просто кафешку, а природоохранную зону.
— Васильич, а твои «киты» кому понадобились?
— Тельману и наркоконтролю…
Зуева перебил грохот тормозов, за нами пришли. В сопровождении усталого прапорщика молча бредем по лабиринтам подвалов на шестой корпус.
Бич поколения — скука, которая динамично развивается параллельно с простатитом, отсиживаемым в мягких кожах офисов и иномарок. Эта хроническая зараза протекает с регулярными обострениями тоски, осознанием бессмысленности и тщетности своего существования. Последствия этой хрони — душевная инвалидность, нравственная деградация и букет травоядных рефлексов.
Один из основных атрибутов скуки — это борьба с ней, чем не пример единства и борьбы противоположностей, по крайней мере именно в той интерпретации, которую с одержимым упорством вкладывал в наши уши профессор Киреев. Борьба со скукой — вещь модная, красивая, периодически изменчивая, но крайне бесполезная, как галстук, — ни повисеть, ни удавиться. Блуждание по мировым пляжам и музеям, нежный клубный фитнес с блестящими гантельками, пейнтбол, стритрейсинг, проститутки, наркотики, экстремальный спорт и прочее — это все тот же галстук, который мы с радостью готовы вязать, но только на накрахмаленный хлопок и только под брендовый кашемир. Каким бы ни был галстук, — кричащим, ярким и дорогим, от него не пропотеешь и не обморозишься.
Бациллы скуки — «условия», которые делают человеческое большинство заложниками горячей воды, канализации, сытой пайки, машины, компьютера… список бесконечен. Даже жизнью готовы рисковать чаще, чем привычкой и комфортом. Да что там рисковать — расставаться! Спасаясь от скуки, пилят вены, ныряют с балконов, жрут потраву, но трепетно оберегают «условия». Синдром «теплого сортира» — раковая опухоль молодого, но разжиревшего сознания, суицидальный синдром среднеклассовой стабильности, непрошибаемая стена между скукой и счастьем.
…Два адвоката, ровесники, обоим по тридцать, москвичи, выпускники престижных юрфаков, почти соседи по столичному центру. Иными словами, из одного социального роддома и с практически идентичными бирками на запястьях.
Алексей ест перед сном свинячью колбасу, весит центнер с гаком, живет с родителями и мучается бессонницей. Стабильно процветает и растет. На руке пока еще не болтается двадцатитысячный «Ролекс», но капиталы уже заряжены в однокомнатный недострой, а из салона только что выписан новенький «Авенсис», правда, пустой, один и восемь, и на «палке». С личной жизнью похуже: на женщин уже не хватает ни денег, ни времени, ни личного обаяния. Уголовные дела, брачные тяжбы безжалостно перемалывают лучшие годы молодого адвоката в бесцветный, выгоревший песок.
У Влада в принципе все то же самое, только интересней, слаще и успешней. Единственная существенная разница между ними заключается в том, что Алексей — мой защитник, а Влад — сокамерник.
Алексей походит на разочарованную лошадь, разочарованную то ли от того, что загнанная, то ли от того, что лошадь. Со своей тоской он борется весьма оригинально: летом ковыряется лопатой в Причерноморье в поисках археологического мусора, свободное время посвящая перечитыванию Плеханова и Маркса, а еще копит «гробовые» деньги.
Влад, светящийся изнутри счастливым спокойствием, сидит на шконке в позе «лотоса». На его квартиру и офис наложен арест, а новенькая «Ауди S6» с пятилитровым движком потерялась на милицейских стоянках. Судья уже выписала Владу общую пятилетку, остается лишь смутная надежда на «касатку». Но ничто не отягощает его, он свободен, свободен волей, свободен в мыслях… Как?!
— Почитай! — Влад протягивает потертую тетрадку в чифирных подтеках с пепельной обсыпкой.
— Что здесь? — вид тетради разжигает любопытство.
— Некоторые мысли. Когда я отсидел первые полгода на общем, захотелось написать, что у меня произошло в душе, определить, с чем и как жить дальше.
Серые странички дешевой бумаги испещрены дерганным почерком, пробивающим оголенным нервом освобожденного духа.
«Каждый вдох — это молитва, каждый выдох — молитва. Вдох направляет мысли к свету, выдох направляет мысли к свету…
…Все внешние проявления — разговоры, звуки, обращения, образы — проходят сквозь ясность осознания и не должны ничего всколыхнуть внутри. Если в душе появляется возмущение от внешних проявлений — это волнение внутри трансформируется в достижение цели. Это происходит мгновенно, мимолетно, и ум опять свободен, внимание не приковывается к этим внутренним возмущениям и внешним проявлениям.
…Не действуй по прежним шаблонам, не загадывай на будущее, хватит цепляться умом за фантазии, не хватайся за настоящее. Покойся в безмятежности неба!
…Если все рушится, осознание пропадает! Знай, оно никуда не ушло, — это твое естественное состояние. Сделай глубокий вдох, резкий выдох через нос. Ум очищается от волнений на своей глади. Пусть препятствия станут твоим путем.
…Страх — это дитя гордости и неуверенности.
…Если чтение дает спокойствие — читай. Если ходьба способствует этому — ходи. Если нет возможности читать или ходить, пусть тебя успокоит биение сердца. Помни, смерть — это единственное, через что придется пройти всем, и тебе не избежать этого. Каждый миг несет смерть, и это великолепно, это стимул, это власть над самим собой в тот самый миг, когда она еще не пришла, но уже миновала.
…Покаяние в молитве — как глоток свежего воздуха в душном помещении. Любовь к Богу, к Истине усиливается покаянием. Только любовь способна обнажить грех, обнаружить заблуждение и очистить душу через покаяние, через исповедание грехов перед Богом. Покаяние — это возможность положиться на Волю Божию и принять свою судьбу с Верой в Божий Промысел.
…Жить одним мигом (сиюминутным осознанием, непрестанной молитвой) есть уход от греха, уход от желаний и страстей, обретение чистоты. Нет огорчений, нет тревог!
…Ничто не может улучшить или ухудшить твое естественное осознание, ведь оно — ясность, пустота и любовь! Это алмаз! Горе не может затемнить его, но и радость не может заставить сверкать ярче. Эти две крайности могут только увести осознание в сторону, твой взор перестает видеть его (алмаз), но он никуда не пропал. Этот алмаз — совершенная любовь, которую не могут поколебать ограничения! (любовь к Ксюше, осознанная в адвокатском кабинете, когда смотришь на подтаявший снег, мрачные здания и серое небо). Эта любовь не зависит от страха, обид, ревности, радости, побед, отчаяния! Любовь ко всем! Но любовь братская, равная, а не заискивающая и не снисходительная.
