Наконец, состоялось долгожданное прослушивание, но, к сожалению, директор оперы отправил ее еще поработать. Впереди ожидали долгие, утомительные репетиции.
Ангелине стало грустно и одиноко. Если бы Герман был сейчас рядом! Тоска ощущалась бы не так остро. Но он находился в сотни километрах и, возможно, в суете дней совсем позабыл ее… От этой мысли стало еще горше на душе. Придя в гостиничный номер, Ангелина сразу же бросилась к ноутбуку и принялась писать…
«Мой добрый, дорогой Герман!
Я рада, что недоразумение, случившееся с нами в парке, осталось позади. Прости, что не смогла ответить на твое послание раньше, слишком насыщенные у меня получились дни. Мне очень понравилась твоя посылка, а особенно — мыло и цветы. Яркий брусок напомнил мне о лучших мгновениях нашей дружбы, а ландыши принесли весну в мою комнату.
Мне было горько расставаться с родными местами, но в первую очередь — с тобой, милый друг. Как же мне не хватает наших теплых бесед, милых сердцу занятий. Не хватает твоих глаз, рук и губ. Здесь, вдали от тебя, одиночество ощущается особенно остро.
Прости, что не могу придать этому письму только дружеский тон. Без тебя сердце томится и кипит. Мне хочется сказать тебе все, что я чувствую, — так выслушай же меня, мой дорогой друг.
Я поняла, что наша жизнь складывается из воспоминаний. Дорог сердцу тот край, где мы провели детство и юность; нет ничего роднее стен отчего дома, наполненных радостными мгновениями, заботой и лаской близких. Невозможно забыть и те улицы, те переулки, где проходили лучшие моменты нашей жизни. Мы живем, дыша воспоминаниями. Каждый день мы стремимся заполнить дорогими сердцу мгновениями, чтобы потом подолгу смаковать их в своей памяти.
Здесь, в чужой стране, я гляжу в окно, но сердце ничего не трогает. Моя память зовет меня туда, к тебе, где мы подолгу бродили в скверике у театра, в разное время года, наслаждаясь природой. Как сейчас помню запах цветущих яблонь и стук дождевых капель о зонт, который укрывал нас от дождя… Моя душа стремится к нежному шелесту черемух, — я слышала его всякий раз, подходя к подъезду твоего дома. И, наконец, мое сердце стремится к тебе с глубокой любовью. Прости, что не осознала этого раньше, прости, что не сказала…
Я помню, как вышла в прохладный сумрак ночи, окрыленная поцелуем. Для меня весь мир перевернулся. Все — и природа, и дома, и люди, — все тогда казалось мне милым и отрадным. Сейчас же все выглядит пустым и ненужным.
Не знаю, разделяешь ли ты мои чувства. Прошу прощения за то, что сказала так много. И в то же время не сказала ничего.
Напиши, как твои дела.
Обнимаю тебя от всего сердца.
Ангелина».
«Не слишком ли я была с ним откровенна? — запоздало подумала она, нажав на кнопку «Отправить». — Может быть, он совсем не ощущает ту духовную связь, которая возникла между нами? Что ж, в любом случае, я была с ним честна. И ни о чем не жалею».
Начались интенсивные репетиции. Несколько часов утром и несколько часов вечером. Свободного времени оставалось совсем немного. Каждый день Ангелина с нетерпением проверяла почту. Но долгожданного письма все не было. Она нервно кусала губы и не могла ни на чем сосредоточиться.
Директор театра оказался довольно вспыльчивым человеком и частенько прикрикивал на нее. Потом, правда, извинялся. Ангелина старалась изо всех сил, и вот, наконец, контракт был заключен. Правда, всего лишь на пять выступлений. Нервы, слезы и титанические усилия остались позади.
За день до выступления в театре Ангелина, наконец, получила письмо. Не передать, какие чувства она испытала, увидев, что оно от Германа. Сердце безумно заколотилось в груди, к щекам прилила краска. Она дрожащей рукой открыла письмо.
«Моя дорогая, милая Ангелина!
Прости, что заставил так долго ждать ответа. Слишком насыщенными и хлопотными выдались прошедшие дни.
Я безумно рад, что в разлуке ты все еще вспоминаешь меня. Поверь, мне также нелегко здесь без тебя.
По-прежнему стараюсь держать себя в форме. Потихоньку восстанавливаюсь с помощью лечебных массажей, по вечерам катаюсь на велосипеде. Наконец-то набрал нужный вес. Хочу сказать, что только благодаря тебе я смог прийти в норму. Ты стала моим стимулом. Все, чего я добился, — все благодаря тебе и ради тебя. Сейчас я уже могу нормально ходить, правда, пока немного хромаю на одну ногу. Посещаю тренажерный зал, в общем, стараюсь держать себя в тонусе. Через некоторое время собираюсь выйти на прежнюю работу, хотя чувствую, что больше не хочу заниматься преподавательской деятельностью.
Кстати, недавно встретил своего врача-реаниматолога, тот был удивлен, увидев меня. Так прямо и сказал, что не ожидал, что я смогу самостоятельно ходить, не говоря уже о быстром восстановлении. Из минусов — периодически беспокоят головные боли и быстрая утомляемость. Но надеюсь, это пройдет.
После комы моя жизнь разделилась надвое, и я пытаюсь найти себя. Стараюсь радоваться тому, что есть, и каждый свой день наполнять любовью. Мое мировоззрение во многом изменила ты. Да, именно ты. В самый сложный момент твоя самоотверженность и вера в меня придала мне много сил. В минуты душевной усталости, слабости и отчаяния только твоя любовь поддерживала и ободряла меня. Спасибо тебе за это. Надеюсь в скором времени повидаться с тобой, — все же разговор тет-а-тет мне нравится больше. Я смогу увидеть твои глаза, почувствовать настроение в нотках твоего голоса, и таким образом понять, что лежит у тебя на сердце. С другой стороны, так больно, что не могу увидеть тебя, что только эти письма смягчают мою скорбь. Надеюсь, время расставит все по своим местам, и мы, наконец, поймем, чего хотим. Узнаем, ведет ли к цели тот путь, по которому идем. И если это не та дорога, то нужно развернуться. Но вопрос остается открытым: выбрана ли цель?
Благословляю и обнимаю тебя.
Преданный тебе
Герман».
Она думала о его письме весь вечер. О какой цели он говорил? Что имел в виду, написав, что время все расставит по своим местам? Где-то на дне души, как испуганный котенок, затаилась догадка. Ведь Герман и отпустил ее только для того, чтобы она, в первую очередь, разобралась в себе. Дружба с Германом постепенно перерастала в любовь, — незаметную, тихую и глубокую. Мягко и осторожно жизнь подводила ее к выбору: остаться с ним или уехать навсегда, туда, где, как ей казалось, можно сделать блестящую карьеру. И Герман чувствовал ее метания, сомнения, потому и отпустил.
В день выступления она волновалась, как никогда. Джон Николсон, напротив, был уверен, что все получится.
— Таких выступлений у вас еще будет очень-очень много, — убежденно заявил он. — Я уверен, мы дойдем до самого Ковент-Гардена.
Так и получилось. И директор, и зрители, все остались довольны. Ангелина ушла со сцены со слезами на глазах. Немного болела голова — и от усталости, и от впечатлений, и от переизбытка эмоций. Какая удача! Она это сделала, она молодец!
