Ангелина смотрела в окно, но не замечала ни кружившего в вальсе снега, ни обледеневших веток, ни прохожих, спешивших укрыться в каком-нибудь теплом месте. Мысли ее были далеко отсюда.
Герман писал, что хочет заняться мыловарением всерьез. Но, судя по тону письма, сам до конца не верил, что это хорошая идея и что задумка принесет коммерческий успех. Он рассматривал это скорее как хобби. В то же время Герман понимал, что работа в школе — не совсем то, чем он хотел бы заниматься до конца жизни. Он вернулся на прежнее место работы, но занятия занимали у него теперь несколько дней в неделю. Оставшееся время он посвящал индивидуальным занятиям со студентами на дому и мыловарению. Когда он успевал заниматься своим восстановлением — оставалось загадкой. Но было ясно одно: Герман видел цель и не собирался останавливаться. Он занял все свободное время полезными делами, помогал матери выплачивать долги и параллельно успевал делать все необходимые для реабилитации процедуры. «Я не оставил себе ни единой свободной минуты, чтобы не думать о том, что ты так далеко от меня», — вспомнились ей строчки из письма.
Она очнулась от мыслей и с ожиданием взглянула на Альберта. Ему как раз принесли капучино, и он, казалось, совершенно позабыл, где находится и о чем говорит. Все его внимание было приковано только к напитку.
Ангелина терпеливо ждала. Сколько нового она сегодня узнала! Хотя, если честно, лучше бы все осталось как прежде. Виновник аварии скрылся с места происшествия. Герман попросил закрыть дело. Все. Зачем ей открылись новые подробности? Теперь стало так тяжело на душе… Имеет ли она право рассказывать об этом Герману? Или же лучше промолчать? Не хочется навредить Альберту и в то же время совесть не позволяет скрывать от Германа правду… Тяжелая ситуация!
Телефон завибрировал. Ангелина мельком взглянула на экран. Пришло сообщение от Эли.
— Торопишься?
Альберт расценил ее жест как желание скорее уйти. Ангелина быстро спрятала телефон обратно в сумочку.
— Нет. Ты не договорил…
— Да, не договорил. Стоит ли продолжать? — Он призадумался, сделал глоток капучино. И все же решил продолжить рассказ: — В общем, я перечислил ему крупную сумму денег. Анонимно, конечно. Думаю, Герман не настолько глуп, чтоб растратить их на всякую ерунду. Скорее всего, он выплатил долги, а, может, вложил эти деньги в свое мыловарение. Мне казалось, что, перечислив ему деньги, я, наконец, успокоюсь. Но, к сожалению, нельзя откупиться от совести. И я до сих пор не могу найти покоя. Мне хочется все рассказать ему, объяснить, как было дело, извиниться. Ты сможешь мне помочь?
— Помочь в чем? Устроить вам встречу?
— Именно.
Ангелина затеребила косу, лежащую у нее на плече.
— Я попробую, конечно, но ничего не могу обещать…
Альберт с благодарностью сжал ее тоненькую ладонь.
— Спасибо! Я буду ждать.
Ангелина торопливо распрощалась, выскочила из кофейни на холодную улицу и поспешила к метро. На город опускался вечер, и ей хотелось вернуться к десяти, чтобы не смущать поздним приходом соседей по квартире.
Ангелине так не хотелось бередить любимому душу, она как никто другой знала, что тема аварии для Германа особенно болезненная. Не хотелось лишний раз причинять ему боль. Но обещание было дано, и Ангелина не могла отказаться от своих слов.
Сегодня у Германа был напряженный день, поэтому они ограничились только разговором по телефону. Но прошло уже полчаса, а они все говорили и говорили, не в силах остановиться. Жадно ловили каждый вздох, каждую слово, каждую интонацию. Лишь к одиннадцати часам вечера они поняли, что пора прощаться.
— С нетерпением жду нашей встречи, — призналась Ангелина. — Завтра — это одновременно и так скоро, и так долго…
— Осталось подождать совсем чуть-чуть. Не забудь, что завтра у нас по плану мыловарение, — напомнил он. — Заказов много.
— С удовольствием! — обрадовалась Ангелина. Но, вспомнив о просьбе Альберта, сразу помрачнела: — Герман, послушай…
— Что?
— Хотела сказать тебе… кое-что важное.
— Говори. — Он почувствовал, как изменился ее тон. Голос Ангелины утратил радостные нотки, и теперь в нем звучала лишь тревога.
Ангелина сжала кулаки.
— Один человек хочет поговорить с тобой. Ты не против, если он придет вместе со мной?
— Что за человек?
— Альберт Южаков. Ты его, наверное, помнишь…
Повисло молчание. Ангелина не могла видеть Германа, поэтому не предполагала, как он отреагировал на ее предложение. К сожалению, голос его оставался ровным, когда он заговорил. Что он чувствовал: растерянность, удивление, безразличие? Понять было невозможно.
— Пусть приходит, — только и сказал он.
Почему он не задал ей никаких вопросов? Это казалось странным. Альберту он никогда не нравился, и было бы вполне логично спросить, по какой причине он вдруг захотел встретиться. Но Ангелине ничего не оставалось делать, кроме как распрощаться и отложить телефон.
Почему-то на душе было тревожно. Как пройдет встреча? Как отреагирует Герман, когда узнает правду об аварии? И стоило вообще помогать Альберту? Ни на один из этих вопросов не было ответа. Тяжелые мысли не давали ей уснуть. Время от времени она вставала с постели и нервно ходила из угла в угол. Казалось, ночь тянется бесконечно долго и словно нарочно терзает ее!
Проворочавшись в постели без сна, она, наконец, села в кровати и включила ночник. Взяла книгу, устало полистала страницы. Открыла ее на том месте, где была вложена закладка. Может быть, чтение поможет уснуть? Но она прочитывала страницу за страницей, а сон все не приходил.
В итоге бессонная ночь принесла с собой усталость и упадок сил. Утром Ангелина долго приводила себя в порядок, раздражая соседку по квартире. Катя беспрестанно стучала в дверь ванной и твердила, что торопится на работу. В итоге, к бессоннице прибавилась еще и громкая утренняя ссора.
К Герману Ангелина ехала совсем разбитая. Она надеялась, что утренний душ и крепкий кофе придали ей свежий вид, а красный юбочный костюм в сочетании с медово-янтарными волосами, рассыпанными по плечам, удачно подчеркнул румянец.
Альберт уже ждал ее у подъезда. Вид у него был не менее встревоженный и уставший, похоже, он тоже не спал всю ночь.
— Геля! Ну наконец-то! — Он ухватил ее за локоть обеими руками, точно беспомощный ребенок.
— Прости, немного не рассчитала время. Долго не было автобуса. Я же теперь далеко живу.
— Да, я слышал… Ну что, идем?
— Идем!
Герман открыл дверь сразу, даже не понадобилось нажимать на кнопку звонка. Видимо, услышал шум приехавшего лифта. Альберт, увидев Германа, побледнел еще сильнее.
— Добрый день, — сдержанно сказал он и протянул руку для рукопожатия. Герман ответил. По его виду было трудно понять, о чем он думает и что чувствует. Лицо оставалось непроницаемым, движения — спокойными и ровными, голос — бесстрастным.
