— А может, они знают, куда надо двигать? — спросил Лелик.
Суржик ущипнул себя за кончик носа и выразительно глянул на Щелбана. Этот придурок мог бы ехать побыстрей.
Темно, тесно, колени едва не упираются в подбородок, шевельнуться невозможно. Никита мог бы подумать, что умер и в гробу транзитным рейсом прибыл на тот свет. Но после смерти голова вроде бы не болит, а тут в ней вулкан извергается, землетрясение, раскаленная лава, пожар. Непонятно, где верх, где низ, какая рука правая, какая левая, да и есть ли они вообще.
А голова болела, потому что его чем-то сильно ударили. Он вылезал из окна, кто-то подкараулил его и срезал на взлете.
Послышался щелчок, над головой у него открылась дверь. Никита Яшин понял, что находится в багажнике, и решил, что лучше не шевелиться.
— Лежит? — спросил Стас.
Он стоял совсем рядом, говорил медленно, растягивая слова. Может, у Никиты проблемы со слухом, или же Стаса тупо развезло от наркоты.
— А куда он денется? — вопросом на вопрос ответил Угар, сидевший за рулем.
— Да он-то не денется. Иди, помоги Трэшу. Эта коза там брыкается.
В салоне машины играла музыка. Двигатель, судя по легкой вибрации, работал.
Еще Никита понял, почему Угар вылезал из машины, перебираясь через него, через багажник. «БМВ» плотно запирал проход между домиками, через боковые двери никак нельзя было выйти.
Стас и Угар закрыли крышку багажника и куда-то ушли.
Какая коза там брыкалась? Почему Трэшу нужно помогать? Уж не за Веронику ли зашел разговор?
А дверь, судя по звуку, закрылась не совсем. То ли Угар слишком спешил, оттого и повел себя небрежно, то ли что-то мешало ей захлопнуться. Может, сам Никита.
Сначала он постарался разобраться со своим телом, почувствовал одну руку, другую, затем локтем надавил на крышку багажника, и та стала открываться. Но чтобы открыть ее совсем, нужно было сдать назад, а это требовало чрезмерных усилий. Яшину показалось, что голова его треснула от боли.
Но сознание он все же не потерял, вывалился из багажника на землю, стал подниматься. Если Вероника в опасности, то он обязан ей помочь, несмотря ни на что.
Парень поднялся, осмотрелся. Знакомый дворик между гостевыми модулями. На темном небе облака с розовым оттенком. У него галлюцинации, или же предрассветное солнце подсвечивает их снизу.
Где-то недалеко кто-то громко засмеялся. Никита повернулся на звук и увидел открытую дверь, за которой должна была находиться Вероника. О деньгах он подумал вскользь.
В окнах горел свет, за ними угадывалось движение. Там как будто кто-то боролся.
— Сука!.. Она меня укусила! — взвыл Угар.
Никита с трудом поднялся на дощатое крыльцо, открыл дверь.
Вероника лежала на столе, Угар держал ее за руки, Трэш пытался стащить джинсы. Стас просто стоял, в одной руке у него была сигарета, в другой — банка с пивом.
— Твари! — Вероника кричала, сопротивлялась, крутила бедрами, дрыгала ногами.
Однако Трэш все-таки смог снять с нее джинсы, стащил их до колен. Осталось совсем немного.
— Не понял! — Стас первым заметил Яшина. — Трэш!
Тот сдернул с Вероники джинсы и швырнул их в Никиту, а он даже не смог их отбить. Они хлестнули его по лицу, и вслед за ними прилетел кулак. Трэш ударил со всей силы. Никита упал и едва не перекувыркнулся через плечо.
— Никита, убей их! — выкрикнула Вероника.
А Трэш тем временем раздвинул ей ноги. Морда у него красная как у рака, глаза дикие, безумные. Этого зверя могла остановить только пуля. Или смертельный удар. Но пистолета у Никиты не было, а тело плохо слушалось его.
Тем не менее он поднялся, причем сразу. Трэш его не испугался, но от Вероники оторвался. А ведь он был очень близок к цели.
Трэш ударил его с разгона, ногой в грудь. Никита снова упал, но тут же поднялся. Голова его кружилась, глаза разбегались в разные стороны, и все же он попытался сконцентрироваться, сосредоточиться.
— Добей его! — сказал Стас.
— Да не вопрос! — Трэш схватил Никиту за грудки, собрался ударить его головой.
Но Яшин уже готов был к бою, он вцепился в правую руку Трэша, взял кисть на излом. Тот взвыл от боли, а Никита продолжал отводить от себя руку, сместил точку излома с кисти на локтевой сгиб. Когда Трэш открылся, он ударил его в горло согнутыми пальцами.
Трэш глянул на Никиту с болью и самым искренним удивлением. Похоже, он всерьез считал, что дерется не с человеком, а с полудохлым зомби. Удар в горло заставил его всего лишь попятиться. Но Никита добавил ему кулаком под нос, ломая и смещая хрящи.
Трэш поплыл. Яшин ударил его пальцами по глазам, а потом снова в нос, на этот раз локтем, в сближении.
Трэш упал, но Никита уже просто не мог добить его. В голове парня сиреной взвыла боль, она с треском отделилась от тела. Резкое или просто неосторожное движение могло лишить Никиту равновесия. И как ему подняться, если голова останется висеть в воздухе?
Трэш лежал, конвульсивно дергая ногой и рукой. Яшину казалось, что он пытался подняться, но не находил сцепки с замлей.
— Эй, что за дела? — спросил Стас, озадаченно глядя на него.
— Трэш, братуха! — Угар бухнулся на колени перед дружком, схватил его за дергающуюся руку.
— А если ты его убил? — Стас хищно сощурился.
Никита пытался, но не мог сфокусировать на нем взгляд. Он думал о том, как удержаться на ногах. Голова его висела где-то высоко над телом, в удушающей петле.
— Он его убил, — заявил Угар.
Тут вдруг откуда-то появилась Даша.
— О-о, Никита!
Он не смотрел в ее сторону, но понимал, что она подходит к нему все ближе и ближе.
— Живой!
— Он Трэша убил, — заявил Угар.
— Я же вам говорила, а вы не верили, — сказала Даша, ухмыльнулась и тут же добавила: — Значит, на троих все поделим.
— На троих? — Угар задумался.
— Что-то я не понял, на тебя что, жаба напала? — ехидно спросил Стас.
Он явно был под воздействием наркоты, взгляд пустой, дурной. Здравый смысл приказал долго жить.
— На меня?! — встрепенулся Угар.
— Стоишь, бабки чужие считаешь. За кореша спросить не хочешь? — Стас кивком показал на Трэша, перевел взгляд на Никиту.
— А где волына?
— Какая волына? На кулачках давай!
— Так он же… — Угар всполошенно глянул на Никиту.
Яшин усмехнулся. Голова на место вернулась еще не совсем, на ногах он держался не очень хорошо, но свое тело уже чувствовал и вполне мог постоять за себя. Похоже было на то, что Стас решил избавится от Угара чужими руками. А вдруг Никита еще способен нанести смертельный удар? Трэш уже не в счет, а если избавиться еще и от Угара, то четыре лимона можно будет поделить всего на двоих и оставить в одной семье.
