Аверьян пытался остановить кровь, но бесполезно.
— В больницу его надо! — нервно выкрикнул он.
— Сейчас менты подъедут, и больница будет, и все остальное!
— А менты обязательно подъедут! — проговорила девушка и злорадно ухмыльнулась. — Вы тут такой шухер подняли! Вот они-то все бабки и заберут!..
— Так ты же сказала, что бабки ушли! — Суржик ударил ее наотмашь, и девушка распласталась по земле. — С Леликом уже все!.. Четвертой будешь? — спросил он.
— А ты замуж меня возьми, — заявила она, усмехнулась и стерла кровь с губы.
— Замуж?
— Ну, если бьешь, значит, любишь.
— Да, я очень тебя люблю!
— И замуж возьмешь?
— И замуж.
— Давай!
— Приданое где?
Бабки лежали под кроватью в номере, который занимала Даша. Два чемодана, полных денег.
— Никита свою долю в сумку переложил, — уныло сказала Даша.
— И что?
— Стас его убил. Почти. Потому что Никита со мной не хотел делиться. И тебе не будет удачи, если меня кинешь.
— Стас твой где?
Даша вздохнула, из глаз ее покатились слезы.
— Брат?.. — спросил Суржик.
— Родной.
Суржик с интересом глянул на Дашу. А ведь она очень даже ничего. Хотя, конечно, на миллион не тянет. Но так он и не собирался делиться с ней.
— Извини.
— Прощу. Если с собой возьмешь. А если нет, прокляну. С того света. После этого счастья тебе никогда не будет.
— А это что? — Суржик закрыл чемодан, шлепнул по нему ладонью.
— Ты их еще удержи, — поговорила Даша.
— Клюв защелкни!
Убивать он ее не стал, забрал с собой, заставил тащить чемодан. «БМВ» он трогать не стал, пусть стоит, затыкает проход к трупам. Они перебрались через машину, загрузились в «Чероки».
Лелик был еще жив, но кровь из него уже не хлестала. Может, еще и осталось что-то, но давления уже почти не было.
Суржик посадил Дашу рядом с ним, обнял за шею, привлек к себе и спросил:
— Замуж, говоришь?
— Но не сейчас, — сказала она и вымученно улыбнулась.
Охранник все так же стоял на воротах, но уже не зевал. На джип, проезжающий мимо него, он смотрел как-то уж очень подозрительно, прижимая к уху не рацию, а телефон. Уж не в полицию ли звонил?
— Срисовали нас, — сказал Аверьян, глянув на Суржика.
— Это плохо.
— Теперь всех жмуров менты на нас повесят.
Суржик посмотрел на Лелика. Тот сидел, головой упираясь в дверное стекло, глаза открыты, взгляд неживой.
— Лелику уже все равно.
— Все?.. — Аверьян вздохнул.
— Все. Героическая смерть. Всех завалил и сам погиб.
— Геморроическая смерть, — сказал Щелбан и усмехнулся.
— Вовсе нет. Геморрой у нас будет.
— Почему будет? Уже!.. Я знаю, где можно спрятать ваши больные задницы! — сказала Даша.
В ответ Суржик только фыркнул. Если он вдруг захочет обратиться к кому-то за помощью, то она точно будет последней.
— Лелику прятаться не нужно, — сказал этот фрукт.
— При чем здесь Лелик? — осведомился Щелбан.
— Сбросим его, менты оформят, похоронят как человека.
Вместе с ним будет найден и пистолет-пулемет, из которого Суржик завалил троих. На Лелика менты все и спишут.
— Ну, его-то похоронят. — Аверьян в раздумье качнул головой.
— И тебя тоже, — заявила Даша. — Ты только попроси.
— Суржик, заткни ей пасть!
— Тебе помочь? — Щелбан развеселился и похлопал себя по пузу под пряжкой ремня.
— Четыре лимона на троих плохо делятся. На двоих лучше. А если на одного, то вообще прекрасно, — выдала вдруг Даша.
Суржик понял, что эта милая девочка стравливает их, чтобы они перестреляли друг друга из-за денег.
— Ты что, сука, охренела?
Он с удовольствием снял бы стресс в постели с ней, но если она такая тварь, то лучше отказаться от подобной разгрузки. Мало ли что может произойти в ходе этого процесса.
Суржик крепко сжал ее шею, перекрыл воздух, притянул к себе. Даша задергалась, захрипела.
Тут вдруг где-то позади взвыла ментовская сирена.
— Суржик, мусора! — разволновался Щелбан.
— Остановишься, поцелуешь их в геморрой, извинишься. Вдруг простят.
— Да не буду я останавливаться.
— Тогда гони!
Впрочем, Щелбан и без того набирал скорость. А солнце уже взошло. Жаль. В ночной погоне было больше шансов уцелеть.
Щелбан гнал, но менты не отставали.
Суржик достал из кармана платок, торопливо протер свой «Узи», после чего вложил автомат в руки Лелику, набросил ремень ему на шею и сказал:
— Извини, братан, но так нужно!
Между ним и Леликом сидела Даша, но это не помешало ему вытолкнуть покойника из машины. Девицу тоже неплохо было бы вышвырнуть, но вдруг выживет? А ведь молчать она не станет.
Лелик вывалился на дорогу, кувыркнулся на обочину. Но, увы, менты не стали останавливаться, объехали труп и продолжили погоню.
— Другие подберут, — прокомментировал Аверьян.
— По рации скажут, — буркнул Щелбан.
— Заодно и вертолет вызовут, — не скрывая злорадства, проговорила Даша.
— Суржик, пусть она сдохнет! — психанул Аверьян.
— Ее жизнь в твоих руках.
Аверьян мотнул головой. Не захотел он брать грех на душу, когда менты на хвосте.
Да и Суржик не был идиотом.
Глава 14
Высота забора не имеет значения, если в нем есть пролом. Ночью Никита не заметил бы эту брешь, но было уже утро. В рассветных сумерках он увидел даже тропинку, которая к ней вела, и пустился по ней бегом, держа Веронику за руку.
На шоссе они решили не выходить, пошли через поле, к лесу, а там по проселочной дороге, куда глаза глядят, шагали, пока не отказали ноги.
— Все! Можешь меня застрелить, — сказала Вероника, села на ржавую железную бочку, лежавшую между кустами у обочины дороги, но не удержалась, стала падать.
Никита качнул головой, схватил ее за руку, потащил за кусты, по высокой траве, в заросли подлеска, там отпустил, сел рядом. Голова болела, кружилась, под горлом пульсировал тошнотный ком. Черепно-мозговая травма, простреленное плечо — неплохо повеселились.
