Книга Диктаторы и террористы, страница 51. Автор книги Александр Пумпянский

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Диктаторы и террористы»

Cтраница 51

У мулл, пришедших к власти в результате именно такого хода событий, хорошая память. Загоняя в подполье даже похороны погибших, они рассчитывали скрыть масштаб и характер событий. Их подвела самая малость – телефонная трубка, совмещенная с камерой, которая есть теперь у каждого подростка. По крайней мере, одна жертва оказалась неанонимной.

Два мегабита информации произвели мировой переворот. Вот как это случилось.

Гибель Неды Ага-Султан снял на телефонную трубку случайный свидетель. Он отправил эти кадры знакомому блоггеру за границей, тот переправил ее на «Голос Америки», в лондонскую «Гардиан» и еще пятерке онлайновых друзей с припиской: «Пожалуйста, пусть мир узнает…» Дальше 40-секундное видео попало на Facebook, YouTube (с иранской стороны они контролировались, но не из Европы), наконец, на CNN. Сцену смерти молодой красивой женщины, умирающей на асфальте, ее последние слова «Как жжет…» увидели и услышали миллионы людей.

Имя Неда значит Голос. Несчастная Неда стала современной иранской иконой, зримым образом всего того, что последовало за голосованием.

У неприступных как горный утес мулл, оказывается, есть свои слабости и страхи. О том, что Хаменеи опасается бархатной революции, писали и раньше. Сейчас стало понятно, до какой степени.

Пятничная проповедь верховного вождя – главная форма инструктирования страны – являла собой хорошо дозированную смесь угроз и мольбы о клановой солидарности. «Если политическая элита нарушит закон, хочет она того или не хочет, она примет на себя ответственность за хаос и кровопролитие», – сурово начал Хаменеи. И закончил: «Я заклинаю старых друзей и братьев быть терпеливыми и не терять над собой контроль». Он высмеял саму возможность того, что расследование может изменить результаты голосования.

«Уличный протест неприемлем!» – это было главное предупреждение, содержавшееся в пятничной молитве. Глава режима, получившего свой мандат на улице, знал, от чего предостерегать.

Но народ не послушался верховного вождя. И даже троица посчитавших себя обманутыми кандидатов посмела ослушаться – такое случилось впервые. «Протестовать против лжи и подтасовки – это ваше право!» – стоял на своем Мусави. И тогда борьба «против анархии и вандализма», обещанный стражами исламской революции «революционный отпор заговору и предательству» развернулись на всю катушку. Первую дубинку в этом «революционном отпоре» сыграли басиджи, и это показательная роль.

«Басидж» значит «Мобилизация»; изначальное название – «Организация мобилизации обездоленных иранского народа». Отряды басиджей были созданы тридцать лет назад по велению Хомейни как народное ополчение, в котором нуждалась безоружная антишахская революция. В ходе ирано-иракской войны на долю этой защитницы молодой Исламской Республики выпала самая жертвенная роль пушечного мяса, противостоящего хорошо вооруженной иракской армии. Толпы необученных парней посылались на минные поля во всеоружии одной лишь святой веры, будто самопожертвование гарантирует им место в раю, и это считалось верхом подвига. Сейчас басиджи – это те же совсем молодые парни и девушки в основном из провинции. Грамоту им заменяет фундаментальная вера, что они и есть сильные духом «воины имама Хусейна»; их выводят на улицы больших городов наводить порядок и следить за нравами. От народного ополчения до всеми ненавидимой карательной дубины – так выглядит эта революционная парабола…

Иностранных журналистов срочно лишили аккредитации. Десятки иранских журналистов были подвергнуты аресту. В штаб-квартирах оппозиционных кандидатов были проведены обыски и аресты. Немедленно обнаружилось, что каждый из таких офисов – это в действительности «штаб-квартира психологической войны против национальной безопасности», откуда «преступные нити ведут за границу»… Густо запахло «саботажем» и «предательством». Общий диагноз не вызывал сомнений: это «сионистско-империалистический заговор». Особенно гадит англичанка… В своей пятничной проповеди Хаменеи выразился почти дословно так, Великобританию он наградил эпитетом «вызывающая отвращение». Тут же красочными деталями поделился с публикой министр иностранных дел. Оказывается, все последние авиарейсы в Тегеран были битком набиты английскими шпионами – куда только глядят иммиграционные власти страны. Позже были арестованы иранские сотрудники британского посольства. Особо отвратительная роль, как всегда, принадлежала двум спутниковым телестанциям – Би-Би-Си и Голосу Америки, которые позволили себе передавать комментарии и снимки иранских событий. На сей раз выяснилось, что делали они это даже не по гнусной своей природе, а в рамках секретного плана Израиля по развалу страны…

Стандартная шизофреническая реакция.

Так или иначе, тегеранскую улицу удалось усмирить. Режим вернул статус-кво. Надолго ли и можно ли его так называть?

Несущую конструкцию режима тряхануло до самой вершины.

Верховный вождь – фигура, занимающая место рядом с пророком, – должен быть над схваткой. А аятолла Хаменеи показал, что он не арбитр, равноудаленный и справедливый, а заинтересованное лицо. Большая ошибка. Тот, у кого голова в тюрбане, не может иметь нос в табаке. Не потому что грешно, а потому что видно.

Иранская власть потеряла свою сакральность. В демократии власть должна быть популярна. В автократии – сакральна. Попытка смешения жанров опасна. Очевидная ангажированность и пролитая кровь нанесли удар по мифу, который лежит в основе государства. Перед собственным городом и перед миром муллы предстали голые и кровавые.

Привычный крик толпы «смерть Америке!» неожиданно сменился на «смерть диктаторам!». Иранская толпа пассионарна до крайности – нам ли, однажды увидевшим, как «Грибоеда везут», этого не знать. Но это знак отвержения режима.

Рожденный в горниле антишахской революции 1979 года иранский режим – это умопомрачительная помесь демократии с теократией. Демократия – мандат революции. Неистовая проповедь несгибаемого аятоллы (слово божье, божественное чаяние) пала на всеобщее отчаяние и народную кровь – так родилась иранская демократия. Оппозицию шахскому абсолютизму олицетворяли муллы, и как орган высшей справедливости они естественным образом узурпировали власть, оставив за собой право формулировать, чего же хочет демос теперь уже в повседневной жизни.

Политическая конструкция Исламской Республики Иран отражает формулу теократии как высшей формы демократии. В стране есть президент, правительство, парламент. Но над ними парит и царит высшее духовенство, верховный вождь, чья власть абсолютна и непререкаема. Пост пожизненный. После смерти Хомейни на него заступил аятолла Хаменеи. Власть национального лидера Ирана предусмотрительно не сводится лишь к духовным основаниям. Он официальный верховный главнокомандующий, ему подчиняются стражи революции и остальные военизированные формирования.

Но при всем своем абсолютизме рожденный народной революцией теократический режим нуждается в демократическом облачении. Президент и парламент – выборные, и избирательные кампании в Иране проходят весьма бурно с непоказной борьбой. Есть только две тонкости – тщательный фейс-контроль на входе и на выходе. Вся организация выборов, включая подсчет результатов, находятся безальтернативно в надежных руках. И кто получит право баллотироваться, решается наверху, шорт-лист кандидатов утверждает верховный вождь. Неугодные кандидаты на президентских либо парламентских выборах отсекаются без малейших церемоний. Паршивая овца (оппозиционный верблюд) не пройдет в иголье ушко этого отбора. В итоге система как бы не монохромна, в том смысле, что выборы – не из одного-единственного кандидата нерушимого блока неба и земли. Но и плюрализм тут специфический: кандидаты могут представлять лишь разные оттенки того черного цвета, который так к лицу муллам.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация