Правда, вот какая незадача: Эйнштейн этого не говорил.
Или вот еще одна вирусная цитата Эйнштейна, которую то и дело где-то постят: «Все мы гении. Но если вы будете судить рыбу по ее способности взбираться на дерево, она проживет всю жизнь, считая себя дурой».
Это тоже не Эйнштейн.
А как вам такое: «Боюсь, настанет день, когда технологии заменят живое человеческое общение. Тогда мир получит поколение идиотов»
{234}?
Не-а, опять не он.
Эйнштейн, возможно, самая нещадно эксплуатируемая историческая фигура в интернете. Он эдакий всеобщий «умный друг» – тот, на чье мнение мы ссылаемся, чтобы наше собственное звучало солиднее. Его несчастную физиономию лепят к цитатам обо всем на свете: от Бога до психических заболеваний и энергетического целительства. И наука там нигде рядом не стояла. Бедолага, наверное, только и делает, что в гробу переворачивается.
Люди уже столько всякой хрени ему приписали, что он стал своего рода мифическим героем. Вот, например, откуда-то взялась сказка про то, что он якобы плохо учился. А ничего, что он с младых ногтей блестяще разбирался в математике и естественных науках, в двенадцать за одно лето самостоятельно освоил алгебру и евклидову геометрию, а в тринадцать прочитал «Критику чистого разума» Иммануила Канта (которую сейчас и студенты университетов осилить не могут)? Серьезно, чувак получил степень доктора наук по экспериментальной физике раньше, чем некоторые в наши дни устраиваются на свою первую работу, – можно догадаться, что с учебой у него было все порядке.
Поначалу у Эйнштейна не было больших амбиций: он всего лишь хотел преподавать. Но, будучи молодым немецким эмигрантом в Швейцарии, он не мог получить должность в местных университетах. В итоге при помощи друга отца ему удалось устроиться в патентное бюро, но работа там была настолько убийственно скучной, что Эйнштейну только и оставалось, что целыми днями сидеть и строить сумасшедшие физические теории – те самые, которые вскоре перевернут весь мир. В 1905 г. он опубликовал свою теорию относительности, которая принесла ему мировую славу. Он ушел из патентного бюро. Президенты и главы государств вдруг разом захотели с ним дружить. Все стало зашибись.
За свою долгую жизнь Эйнштейн еще не раз совершил революцию в физике, ускользнул от нацизма, предупредил США о необходимости (и опасности) создания ядерного оружия и показал всем язык на знаменитом фото.
Но в наши дни он славится еще и кучей дивных изречений, которые на самом деле ему не принадлежат.
Со времен (реального) Ньютона физика строилась на идее, что все на свете можно измерить по одним и тем же критериям пространства и времени. Например, вот тут возле меня стоит мусорная корзина. Она занимает конкретное положение в пространстве. И если я в пьяном угаре схвачу ее и швырну в противоположный конец комнаты, мы сможем теоретически вычислить ее положение в пространстве в разные моменты времени и вывести кучу всяких полезных данных типа скорости ее полета, траектории, инерции и размеров вмятины, которую она оставит в стене. Чтобы определить все эти переменные, нужно одно – замерить перемещение мусорки в пространстве и времени.
Пространство и время – это то, что называется «фундаментальные постоянные». Они неизменны. Это исходные параметры, по которым все измеряется. Звучит разумно? Более чем!
Но тут пришел Эйнштейн и сказал: «К черту такую разумность. Ничего ты не знаешь, Джон Сноу», – и изменил мир. Он доказал, что пространство и время никакие не фундаментальные постоянные. На самом деле наше восприятие пространства и времени может меняться в зависимости от условий наблюдения. Например, то, что я воспринимаю как десять секунд, вы можете воспринимать как пять, а то, что я воспринимаю как милю, вы теоретически можете воспринимать как несколько футов.
Для тех, кто уже довольно давно сидит на ЛСД, все это может звучать вполне себе убедительно. Но научному миру того времени эта теория показалась чисто бредом сумасшедшего.
Эйнштейн доказал, что пространство и время меняются в зависимости от положения наблюдателя – то есть они относительны. А вот скорость света – это фундаментальная постоянная, и измерять все остальное нужно ею. Мы все безостановочно движемся, и чем ближе мы подходим к скорости света, тем сильнее «замедляется» время и сжимается пространство.
Например: предположим, что у вас есть близнец. Раз вы близнецы, вы, очевидно, одного возраста. Вы оба решаете отправиться в небольшое межгалактическое путешествие – каждый на своем космическом корабле. Ваш корабль выжимает жалкие 50 км/с, а вот корабль вашего близнеца развивает скорость, близкую к скорости света: бешеные 299 000 км/с. Вы договариваетесь оба поскитаться по Вселенной в поисках каких-нибудь клевых штуковин и встретиться снова, когда пройдут двадцать земных лет.
И вот вы прилетаете домой – и обнаруживаете невероятную вещь. Вы состарились на двадцать лет, а ваш близнец почти не изменился. Вашего близнеца «не было» здесь двадцать земных лет, но для него, на его корабле, прошло всего около года.
Да, я тоже сначала подумал: «Что за фигня?»
Или, как однажды сказал Эйнштейн: «Чувак, это ересь какая-то». Только это не ересь (и Эйнштейн ничего такого не говорил).
Пример с Эйнштейном нужен мне для того, чтобы показать, насколько ошибочным может быть наше представление о каких-либо фундаментальных постоянных и как сильно эти заблуждения могут влиять на наше видение мира. Мы считаем пространство и время фундаментальными постоянными, потому что так нам проще объяснить то, как мы видим мир. Но, оказывается, они никакие не фундаментальные постоянные – они лишь переменные, зависящие от совсем другой, не столь простой и очевидной постоянной. И это все меняет.
Я пустился в это мозголомное объяснение теории относительности, потому что, как мне кажется, нечто похожее происходит и с нашей психикой: то, что мы, исходя из личного опыта, считаем фундаментальной постоянной, таковой вовсе не является. На самом деле почти все, что кажется нам верным и реальным, относительно и зависит от того, как посмотреть.
Психологи не всегда занимались вопросом счастья. Вообще-то, на протяжении почти всей своей истории психология как наука изучала не позитив и хорошее настроение, а все дерьмо в человеческой жизни, все то, что вызывает психические болезни и эмоциональные срывы, и искала способы, как помочь людям справиться с их самыми жуткими страданиями.
И только в 1980-е гг. несколько отважных ученых подумали: «Да это не работа, а тоска какая-то. Почему бы не заняться тем, что приносит людям счастье? Лучше буду это изучать!» И началась не жизнь, а сплошной праздник, потому что вскоре книжные прилавки заполонили книжки о «счастье», которые скучающий, депрессивный средний класс, коллективно переживающий экзистенциальный кризис, скупал миллионными тиражами.
