Вскоре тысячи людей хлынули на улицы, выражая открытый протест против его политики. Его военное командование стало проявлять неподчинение. Его советники начали оспаривать его решения. Тут уже даже США не могли придумать, на каком основании можно было бы и дальше его поддерживать. И тогда президент Кеннеди дал отмашку верховному главнокомандованию Вьетнама свергнуть Зьема.
Фотография гибели Куанг Дыка стала вирусной до того, как мир узнал, что такое «стать вирусным». Она служила своего рода тестом Роршаха: каждый видел в ней отражение собственных ценностей и проблем. Коммунисты в СССР и Китае публиковали это фото, чтобы настроить своих сторонников против капиталистического империализма Запада. По всей Европе оно продавалось в виде открыток, обличающих зверства, которые творятся на Востоке. Антивоенные демонстранты в США распечатывали снимок для протестов против участия своей страны в военных действиях. Консерваторы использовали его как доказательство необходимости интервенции США во Вьетнам. Даже Кеннеди был вынужден признать, что «никогда газетная фотография не вызывала столь сильного волнения по всему миру»
{246}.
Фотография самосожжения Куанг Дыка пробудила в людях какое-то глубинное, общечеловеческое чувство. Дело здесь не в политике и не в религии. Этот снимок заключил в себе некий куда более значимый компонент человеческого бытия: способность выносить немыслимую боль
{247}. Я даже за обеденным столом не могу больше пары минут ровно просидеть. А этот чувак горел заживо и даже не пошевелился. Он не дрогнул. Не закричал. Не улыбнулся, не поморщился, не скривился и даже не открыл глаза, чтобы в последний раз взглянуть на мир, который решил покинуть.
В его поступке ощущалась какая-то особая чистота – не говоря уж о совершенно невероятной решимости. Он был ярчайшим примером победы духа над телом, воли над инстинктом
{248}.
И несмотря на весь ужас того, что он сделал, он до сих пор… вдохновляет.
В 2011 г. Нассим Талеб озвучил свою концепцию «антихрупкости». Он указал на то, что хотя одни системы становятся слабее под негативным воздействием внешних сил, другие, напротив, в тех же условиях укрепляются
{249}.
Ваза хрупкая, ее легко разбить. Классическая банковская система – тоже: ее могут разрушить любые неожиданные сдвиги в политике или экономике. Возможно, ваши отношения с тещей тоже хрупкие, и что бы вы ни сказали, она в ответ извергает на вас яростный поток претензий и оскорблений. Хрупкие системы – они как красивые цветочки или чувства подростка: их только и нужно, что постоянно оберегать.
А есть крепкие системы. Они хорошо переносят изменения. Ваза хрупкая и разобьется от одного чиха, а вот железная бочка – черта с два. Ее можно неделями швырять и катать с места на место, и ничего ей не будет. Она так и останется все той же бочкой.
Человеческое общество тратит больше всего времени и денег на попытки укрепить хрупкие системы. Вы берете на работу хорошего юриста, чтобы укрепить свой бизнес. Правительство принимает меры, которые призваны укрепить финансовую систему. Мы задаем нормы и вводим правила, такие как сигналы светофора или имущественные права, чтобы укрепить свое общество.
Но, как утверждает Талеб, существует третий тип систем – «антихрупкие». Если хрупкая система, чуть что, рушится, а крепкая – противостоит изменениям, то антихрупкая от стрессовых факторов и внешнего давления только выигрывает.
Стартапы – антихрупкий бизнес: им бы только поскорее провалиться и извлечь выгоду из своего провала. Наркоторговцы тоже антихрупкие: чем безумнее мир вокруг, тем больше народ хочет обдолбаться. Со здоровыми любовными отношениями то же самое: от несчастий и страданий они только крепнут
{250}. И ветераны часто вспоминают, что хаос войны создавал и укреплял жизненно важные узы между бойцами, а не разрушал их.
Хрупкость человеческого тела меняется в зависимости от того, как его использовать. Если вы отрываете зад и активно ищете боли, тело проявляет себя как антихрупкое: чем больше вы его напрягаете, тем сильнее оно становится. Насилуя его упражнениями и физическим трудом, вы укрепляете мышцы и кости, улучшаете циркуляцию крови и зарабатываете классную задницу. Но если вы избегаете стресса и боли (т. е. сидите целыми днями на диване и смотрите Netflix), мышцы у вас атрофируются, кости становятся ломкими, и вы превращаетесь в слабака.
По тому же принципу работает и человеческий разум. Он может быть хрупким или антихрупким в зависимости от использования. Столкнувшись с хаосом и неразберихой, наш разум принимается это все упорядочивать: выводить принципы и выстраивать ментальные модели, предсказывать будущие события и оценивать прошлые. Этот процесс называется «обучение» – и это то, что делает нас лучше, позволяет нам вынести из неудач и хаоса что-то полезное.
Но когда мы избегаем боли, избегаем стресса, хаоса, трагедий и неразберихи, мы становимся хрупкими. Наша устойчивость к повседневным неурядицам снижается, и наша жизнь, соответственно, ужимается, ограничиваясь той маленькой частичкой мира, которую мы в состоянии выносить.
Все потому, что страдание – это фундаментальная постоянная. Какой бы «хорошей» или «плохой» ни стала ваша жизнь, оно никуда не денется. А через некоторое время будет уже казаться вполне сносным. Так что вопрос только один: примете ли вы его? Примете ли вы свое страдание или будете его избегать? Выберете хрупкость или антихрупкость?
Все ваши поступки, вся ваша жизнь, все ваши интересы – отражение этого выбора: ваши отношения, ваше здоровье, ваши достижения в работе, ваша эмоциональная стабильность, ваша порядочность, ваша роль в обществе, широта вашего жизненного опыта, глубина вашей смелости и уверенности в себе, ваша способность уважать, доверять, прощать, ценить, выслушивать, учиться и проявлять сострадание.
