От Рокфорда до Экалаки — 1600 км. По приезде мы поселились в местечке Кэмп-Нидмор, которое представляет собой горстку деревянных домиков в чаще прохладного соснового леса среди бесплодных земель. В ту первую ночь мне не давало спать завывание синтезатора, которое доносилось из соседнего домика. Там поселились три волонтера, которые выехали из Рокфорда отдельно от нас, все профессионалы, решившие отдохнуть от офиса. Их главарь был невысоким шустрым пареньком. Его имя — Хельмут Редшлаг — больше подходит какому-нибудь прусскому имперскому генералу, но он родился в Средней Америке, и работа его была вполне мирная: он трудился архитектором. Каждую ночь они с друзьями веселились до утра — поедая филе миньон и импортные итальянские сыры, потягивая фруктовое бельгийское пиво под звуки диско. Тем не менее в шесть утра он был тут как тут, готовый вернуться в пекло Ада в поисках динозавров.
— Так я чувствую себя живым. На жаре. Солнце палит, обжигает, скребет шею и спину, хочется пить и в тенек, — сказал мне Хельмут одним спокойным утром, перед тем как мы отправились в пекло. Угу, кивнул я, не зная, что и думать.
Через пару дней, когда я был на разведке со Скоттом и студентами-добровольцами, раздался внезапный звонок от Хельмута. Он бродил в нескольких километрах от нас, наслаждаясь обжигающим солнцем, когда что-то в овраге бросилось ему в глаза: темная выпуклость торчала из тусклых песочно-коричневых камней. Гельмуту много чего бросалось в глаза — в конце концов, он был архитектором, причем прекрасным, и внимание к формам и текстурам делало его очень хорошим охотником за ископаемыми. Он почуял, что на этот раз ему попалось нечто особенное, и стал копать. К тому времени, как появились мы, на поверхность уже выглядывала бедренная кость, несколько ребер, позвонки и часть черепа динозавра. Кости черепа его и выдали. Многие из них были неправильной формы, кусками чего-то плоского и пластинчатого, как разбитое стекло, а другие — заостренными конусами: рогами. Только один динозавр в экосистеме Хелл-Крик подходит под эти параметры: трицератопс с тремя рогами на морде и широким, толстым воротником, начинающимся позади глаз.
Трицератопс, как и его заклятый враг Т. rex, — знаковый динозавр. В фильмах и документальных передачах он обычно играет милого и симпатичного растительноядного, идеального противника для Короля-Тирана. Шерлок против Мориарти, Бэтмен против Джокера, Триц против рекса. И это не вымысел киношников; эти два динозавра действительно соперничали 66 млн лет назад. Они жили одновременно среди озер и рек Хелл-Крика и были двумя наиболее распространенными видами — трицератопс составляет около 40 % окаменелостей динозавров Хелл-Крика, тираннозавр на втором месте с примерно 25 %. Метаболизм Короля требовал огромного количества мяса; его трехрогий сосед представлял собой 14 т медленно движущегося первоклассного стейка. Дальнейшее нетрудно представить. Действительно, кости трицератопсов с признаками укуса тираннозавра говорят об их древних сражениях, но не стоит думать, что это был неравный бой, который всегда проходил так, как хотел хищник. Трицератопс был вооружен рогами: одним толстым на носу и двумя более длинными и тонкими над каждым глазом. Как и воротник на затылке, рога, вероятно, появились в первую очередь для поведенческих демонстраций, чтобы привлекать брачных партнеров и отпугивать соперников, но, без сомнения, трицератопс использовал их в целях самозащиты, когда это было необходимо.
Череп трицератопса, знаменитого рогатого динозавра
Трицератопс — новый динозавр в нашем повествовании. Он относится к группе растительноядных птицетазовых динозавров, которые называются цератопсы. Они произошли от мелких быстрых листозубых существ наподобие раннеюрских гетеродонтозавра и лесотозавра. Однажды в юрском периоде цератопсы пошли своим эволюционным путем. Они перешли от хождения на задних ногах к передвижению на всех четырех и обзавелись целым гардеробом рогов и гребней, которые становились все крупнее и заметнее по мере того, как детеныш превращался в заряженного гормонами взрослого в поисках партнера. Первые цератопсы были размером с собаку, как лептоцератопс, который дожил аж до позднего мела, где жил бок о бок с трицератопсом, своим гораздо более крупным собратом. Так как цератопсиды со временем стали крупнее, превратившись в динозавров-быков, широко распространенных в Северной Америке в конце мела, их челюсти тоже изменились, чтобы поглощать безумное количество растений. Их зубы были скомпонованы близко друг к другу, так что челюсти по сути стали лезвиями — всего четыре штуки, по одному с каждой стороны верхней и нижней челюсти. Челюсти захлопывались простым движением сверху вниз, и лезвия разрезали еду, как нож гильотины. На передней части морды был острый, как бритва, клюв, которым трицератопс срывал стебли и листья и доставлял их к лезвиям. Несомненно, трицератопс так же хорошо ел растения, как тираннозавр — мясо.
Куча костей трицератопса на участке Гомера, принадлежащая стае молодых особей
Мой полевой блокнот с зарисовкой карты Гомера из экспедиции в Хелл-Крик, организованной Музеем Берпи в 2005 г.
Находка трицератопса стала еще одним успехом Музея Берпи, как раз тем, что было нужно, чтобы составить компанию молодому тираннозавру в новой экспозиции. С тех пор как Хельмут показал нам кости в земле, я знал, что Майк и Скотт думали именно о них. Хельмут тоже, и как первооткрыватель нового динозавра он имел право дать ему прозвище. Как и я, он большой поклонник Симпсонов, поэтому он прозвал динозавра Гомером. Мы решили, что однажды Гомер присоединится к Джейн в залах Музея Берпи.
Но сначала нужно было вынуть Гомера из земли. Часть команды покрывала обнаженные кости гипсом, чтобы защитить их во время транспортировки в Рокфорд. Другие получили задание продолжить поиски. Томас Карр — мой друг, любитель абсента и готичной одежды, который изучает тираннозавров, — тоже входил в экспедицию и стал частью второй команды. Одетый в хаки (для его обычного черного облачения было слишком жарко) и посасывая энергетик (абсент подходил скорее для помещений), он накинулся на известняк с геологическими молотком (который он прозвал Воином) и киркой (Вождем), раскопав множество костей трицератопса. Когда он и другие разрыли склон холма, показались новые кости. В конечном итоге участок раскопок занял 64 м2 и дал более 130 костей.
Кости располагались сложным образом, поэтому Скотт поручил мне составить карту — чему я как раз научился в прошлом месяце у Пола Серено. Я разложил сетку с ячейками метр на метр и прикрепил ее к штырям, забитым в землю. Сверяясь с сеткой, набросал расположение каждой кости в блокноте. На соседней странице я идентифицировал каждую кость, пронумеровал их, указал размер и расположение. Так мы навели порядок.
