Первыми крупными экспедициями руководил титан палеонтологии XX в., гарвардский профессор Альфред Шервуд Ромер — автор учебника, которым я до сих пор пользуюсь при обучении аспирантов в Эдинбурге. Во время первой поездки, в 1958 г., Ромеру было уже 64 года и он считался живой легендой, и тем не менее вот он собственной персоной трясется в автомобиле среди бесплодных земель, ведь он решил, что Исчигуаласто станет следующим великим фронтиром. В ту поездку Ромер нашел часть черепа и скелета «умеренно крупного» животного, как он скромно записал в полевой дневник. Ромер отчистил породу как смог, накрыл кости газетой, наложил защитный слой гипса, дал ему затвердеть и вырубил окаменелости из земли. Он отправил их обратно в Буэнос-Айрес, где их погрузили на пароход, идущий в США, для последующего препарирования и изучения. Но ископаемым пришлось задержаться. Таможня арестовала их и два года продержала в порту Буэнос-Айреса, прежде чем наконец дать добро. Когда окаменелости прибыли в Гарвард, Ромер уже занимался другими вещами, и лишь спустя годы другие палеонтологи поняли, что Мастер нашел самый первый хороший экземпляр динозавра из Исчигуаласто.
Не все аргентинцы были счастливы, что какой-то «нортеамерикано» приехал к ним, собрал окаменелости, а изучать повез в США. Это побудило пару перспективных местных ученых, Освальдо Рейга и Хосе Бонапарте, провести собственные исследования. В 1959 г. они собрали команду и отправились в Исчигуаласто, затем вернулись еще трижды в начале 1960-х гг. Именно во время полевого сезона 1961 г. отряд Рейга и Бонапарте встретил местного художника и владельца ранчо по имени Викторино Эррера, который знал холмы и расселины Исчигуаласто, как эскимосы — снег. Он вспомнил, что видел несколько костей в обрывах песчаника, и привел туда молодых ученых.
Эррера и правда нашел кости, причем много, и они явно были задней частью скелета динозавра. После нескольких лет изучения Рейг описал окаменелости как новый вид динозавра, которого он назвал герреразавром в честь владельца ранчо. Это было существо размером с осла, способное бегать на задних лапах. Дальнейшее изучение показало, что окаменелости, которые вывез Ромер, принадлежали тому же животному, а потом выяснилось, что герреразавр был жестоким хищником, вооруженным острыми зубами и когтями, этакой примитивной версией тираннозавра или велоцираптора. Герреразавр был одним из самых первых динозавров-теропод — основоположником династии умных, ловких хищников, которые в дальнейшем поднялись на вершину пищевой цепи и в конечном итоге породили птиц.
Можно было бы подумать, что такое открытие побудило палеонтологов со всей Аргентины съехаться в Исчигуаласто в безумной динозавровой лихорадке. Но нет. После окончания экспедиций Рейга и Бонапарте все стихло. 1960-е и 1970-е гг. оказались не самым подходящим временем для изучения динозавров. Было мало денег и — хотите верьте, хотите нет — мало общественного интереса. Лед тронулся в конце 1980-х гг., когда 31 летний палеонтолог из Чикаго по имени Пол Серено собрал совместную аргентино-американскую команду из амбициозных молодых ученых, в основном аспирантов и молодых профессоров. Они отправились по стопам Ромера, Рейга и Бонапарте, причем последний встретился с группой на несколько дней и провел участников по своим любимым местам раскопок. Поездка увенчалась успехом: Серено нашел еще один скелет герреразавра и много других динозавров, доказав, что в Исчигуаласто ископаемых еще много и сдаваться рано.
Три года спустя Серено вместе с большей частью команды вернулся в Исчигуаласто для исследований других участков. Одним из его помощников был студент-весельчак по имени Рикардо Мартинес. В один прекрасный день Мартинес поднял камень размером с кулак, покрытый жутким налетом окислов железа. Еще один кусок мусора, подумал он, и уже занес было руку, чтобы отбросить камень, как вдруг заметил что-то острое и блестящее. Это были зубы. Потрясенно оглядевшись вокруг, он понял, что держит в руках голову почти полного скелета динозавра, длинноногого бегуна размером с ретривера. Его назвали эораптор. Торчащие из черепа зубы оказались очень необычными: в задней части челюсти они были острыми и зазубренными, как нож для стейка, явно для разрезания плоти, а на кончике морды — листовидными с грубыми выростами-зубчиками. Как раз такими зубами некоторые длинношеие, пузатые завроподы позже будут измельчать растения. А значит, эораптор был всеядным и, возможно, очень ранним завроподом, примитивным кузеном бронтозавра и диплодока.
Я встретил Рикардо Мартинеса много лет спустя, примерно тогда же, когда впервые увидел великолепный скелет эораптора. Я был студентом Чикагского университета и занимался в лаборатории Пола Серено, когда Рикардо пришел поработать над таинственным проектом, который впоследствии оказался еще одним новым динозавром из Исчигуаласто, примитивным тероподом размером с терьера, которого назвали эодромей. Рикардо мне сразу понравился. Пол опаздывал на час, застрял в пробке на Лейк-Шор-драйв, и Рикардо в буквальном смысле сидел сложа руки, сгорбившись в углу кабинета. Это была совершенно несвойственная поза для человека, который вскоре оказался как раз таким энергичным, говорливым, обожающим окаменелости ураганом, каким хотел бы стать и я. Рикардо походил на Чувака из «Большого Лебовски»: дикая спутанная шевелюра, густая борода, интересное представление о моде. Он поведал мне о работе в аргентинской глуши, с театральными жестами рассказывая, как его голодные коллеги иногда охотились на бездомный скот на квадроциклах, нанося удары острым концом геологического молотка. Рикардо сразу увидел, что меня потянуло в Аргентину, и предложил найти его, если я когда-нибудь приеду туда.
Пять лет спустя я поймал его на слове, когда посетил самую потрясную научную конференцию, на которой имел удовольствие выступать. Обычно конференции довольно унылые мероприятия, которые проходят во всяких «марриоттах» и «хаяттах» в городах вроде Далласа и Роли, где ученые собираются, чтобы послушать друг друга, беседуют в пещерах банкетных залов, где обычно проводятся свадьбы, и пьют слишком дорогое гостиничное пиво, обмениваясь полевыми байками. Конференция, которую Рикардо с коллегами организовали в городе Сан-Хуан, была какой угодно, но не такой. Ее завершал ужин, легендарный, как гедонистические вечеринки в клипах рэперов. Открывал конференцию местный политик, украшенный орденской лентой, умудрившись при этом сделать возмутительное высказывание о физических достоинствах присутствующих иностранных дам. На ужин каждому подали здоровенный, как телефонный справочник, кусок говядины зернового откорма, который мы обильно запивали красным вином. После ужина были танцы на несколько часов подряд, подпитываемые открытым баром с сотнями бутылок водки, виски, коньяка и местной огненной воды, названия которой я не помню. Примерно в три утра мы сделали перерыв, при этом во дворе организовали тако-бар самообслуживания, приятный контраст после душного танцпола. По номерам мы разошлись уже на рассвете. Рикардо был прав: я полюбил Аргентину.
Но перед этим разгулом я провел несколько дней в хранилищах музея Рикардо, в Институте и музее естественных наук в прекрасном городе Сан-Хуан. Большая часть сокровищ Исчигуаласто хранится здесь: герреразавр, эораптор, эодромей и многие другие динозавры. Там же санхуанзавр, близкий родственник герреразавра, который тоже был жестоким хищником. В другом ящике — панфагия, похожий на эораптора примитивный миниатюрный родич более поздних колоссальных завропод, и хромогизавр, более крупный родственник бронтозавров, который достигал нескольких метров в длину и поедал растения где-то в середине пищевой цепи. Есть также фрагментарные окаменелости динозавра под названием пизанозавр, размером с собаку. Некоторые признаки зубов и челюстей роднят его с птицетазовыми динозаврами — группой, в которой позже появится множество растительноядных видов — от рогатого трицератопса до утконосых гадрозавров. В Исчигуаласто до сих пор находят новых динозавров, так что кто знает, какие новые персонажи появятся, если вам доведется посетить эти места.
