Минуту я помолчал. Потом добавил:
– Я знаю, это кажется сложным. Так оно и есть. И вы можете забыть все, что я сказал. Но одно вы должны помнить.
Я сделал паузу. И медленно произнес:
– Что бы ни случилось, вы ни в чем не виноваты.
Потом повторил то, что уже говорил:
– Что бы ни случилось, вашей вины тут нет.
Подождал секунду. И спросил:
– Хотите узнать что-нибудь еще?
Обе отрицательно покачали головами.
– Хорошо. Я возвращаюсь к больной. Когда ее переведут в интенсивную терапию, я вам сообщу.
К тому времени доктор Тристан уже прибыл в больницу. Девушка находилась в стабильном состоянии; ее перевезли в палату интенсивной терапии и подключили мониторы. Мы обсудили несколько вариантов медикаментозной терапии, потом я проводил его в комнату ожидания и познакомил с семьей. Думаю, к моменту, когда все утряслось и я закончил заполнять карту, было уже около девяти. Так что я поехал домой.
Девушка скончалась на следующее утро, около десяти часов. Ее сестра успела приехать, и вся семья была вместе, когда она умерла.
Глава четырнадцатая
Дыхание
Карта не сулила ничего хорошего: сорокадвухлетний мужчина в состоянии запоя.
Случай распространенный. Большинство учреждений, занимающихся детоксикацией – процессом, в ходе которого алкоголь удаляется из организма, – не имеют достаточных возможностей, чтобы справиться с сопутствующими проблемами медицинского характера. Поэтому, прежде чем принимать пациента, его отправляют на медосмотр. Поскольку у большинства алкоголиков нет постоянного врача, они едут прямиком в отделение скорой помощи.
Этот пациент нисколько не походил на традиционных алкоголиков, неопрятных и небритых. Он оказался приятным джентльменом слегка за сорок; хорошо одетый и чисто выбритый, он выглядел вполне преуспевающим. И даже не особенно пьяным.
Я не удивился: алкоголик со стажем, беспробудно пьющий достаточно длительное время, может порядочно нагрузиться, но все равно казаться почти что трезвым.
Я начал с того, что представился и поинтересовался, почему он решил начать лечиться. Как давно начались его проблемы с алкоголем? Когда он в последний раз выпил? Какие медикаменты принимает? Есть ли аллергия? Почему обратился за помощью именно сейчас? Оказалось, что после запоя длиной в несколько недель он в последние два дня совсем не пил. А за помощью решил обратиться потому, что, во-первых, испугался того, как далеко зашел в своем пьянстве, и, во-вторых, стал чувствовать себя хуже и хуже.
Плохое самочувствие было очевидно: руки у него тряслись, вел он себя беспокойно и сильно нервничал. Я предложил ввести ему лекарство, подавляющее эти симптомы, и он охотно согласился. Ему уже поставили в вену катетер: медсестра, принимавшая пациента, заметила тремор и предвосхитила дальнейшие распоряжения, – так что я назначил ему внутривенно 4 мг ативана. Это препарат бензодиазепинового ряда, особенно эффективный при алкогольной абстиненции. Как правило, он действует безотказно.
Как правило.
Сперва лекарство начало помогать. Больной немного успокоился, тремор ослаб, и мы смогли продолжить. Однако не успел я перейти к физическому осмотру, как ситуация изменилась. Сначала, совершенно внезапно, он снова начал беспокоиться. Руки затряслись, и, что меня насторожило сильней всего, пациент сильно вспотел. Выше я уже говорил о том, что усиленное потоотделение без видимых причин – опасный симптом. Я предложил еще раз ввести ему четыре миллиграмма ативана, и он снова с радостью согласился.
На этот раз эффекта почти не последовало. Когда его принимали в отделение скорой помощи, жизненные показатели – пульс, кровяное давление, частота дыхания и температура – были в норме. Теперь же пульс подскочил до 110–120 ударов в минуту, а давление поднялось до 160/90 и продолжало расти.
Я попросил медсестру подключить его к монитору. К тому времени он просто заливался потом, так что ей пришлось вытирать ему грудь полотенцем, чтобы закрепить датчики. Монитор подтвердил показатели, которые я снял; наблюдение продолжалось. Он спросил, можно ли ему еще лекарства. Я согласился. На этот раз я ввел ему восемь миллиграмм.
Должен оговориться, что обычно для подавления тревожности пациенты принимают ативан по полтора-два милиграмма, в виде медленно растворяющихся таблеток. Я же ввел ему почти в восемь раз больше, причем через капельницу, когда лекарство достигает мозга меньше чем за минуту. Если вместо таблетки обычному человеку ввели бы такую дозу с такой скоростью, он на несколько часов потерял бы сознание и мог даже перестать дышать. Наш джентльмен, однако, не только не успокаивался, а наоборот, возбуждался все сильнее. Больше всего меня тревожил тот факт, что он терял связь с реальностью. В общем, он, как поезд на всех парах, скатывался в белую горячку.
Думаю, все вы слышали о делириум тременс. В литературе и в фильмах люди с белой горячкой кричат, что по ним бегают тараканы, или видят розовых слонов. Но обычно публике не сообщают, что белая горячка требует немедленного медицинского вмешательства. Опасность заключается в том, что она влияет не только на мозг, но и на все тело, и по мере прогрессирования может вызывать продолжительные тяжелые судороги, которые сами по себе угрожают жизни. Даже без судорог, делириум может привести к травмам у пациента. Наконец, в самых тяжелых случаях, болезнь лишает организм способности регулировать основные жизненные функции, то есть поддерживать температуру тела, давление и даже дыхание. Когда эти базовые процессы выходят из-под контроля, смерть может наступить мгновенно.
Я еще раз ввел ативан, но при делириуме даже такое сильное лекарство все равно что мертвому припарка. Я ничего особенного не ожидал, но реакции не было вообще. У пациента начались галлюцинации, и он уже не понимал, что я ему говорю. Более того, он пытался спрыг-нуть с каталки, и пришлось позвать двух медбратьев, чтобы его держать. В этот момент я понял, что могу сделать лишь одно – чего я никогда раньше не делал при белой горячке: усыпить его.
Нет, я не имею в виду процедуру, которую ветеринары применяют к нашим любимым питомцам, когда они становятся слишком старыми или неизлечимо заболевают. Я только хотел надежно его обездвижить. Мне требовалось отключить возбужденную часть его мозга, тем самым прекратив нервную активность, провоцировавшую скачки основных жизненных показателей. И сделать это надо было так, чтобы его организм мог нормально и безопасно функционировать до тех пор, пока буря не утихнет.
Лучшим способом этого добиться является процедура под названием «быстрая последовательная интубация». При ней очень быстро, но с предельной тщательностью выполняется серия действий, приводящих к глубокой седации пациента, после чего ему в трахею вводится дыхательная трубка, чтобы врач контролировал его дыхание, пока сам он дышать не может.
В отделении скорой помощи интубации постоянно на слуху, особенно когда разговор заходит о реанимации. По сути, мы говорим о них так часто, что они превращаются в малозначительную процедуру: вправить вывих лодыжки, зашить порез, засунуть трубку в трахею. И можно идти обедать.
