Если вы приедете в Оксфорд зимой, в «Блэкуэллз» на Брод-стрит будет гореть камин. Где еще найдете вы книжный магазин, настолько тепло встречающий посетителей? Где-то на стене я увидел табличку с формулировкой основного права читателей в «Блэкуэллз»: The Right to Browse (право часами копаться в книгах, ничего не покупая). Но вы обязательно что-нибудь купите, хотя бы для того, чтобы получить в собственность фирменный пакет «Блэкуэллз» классического оксфордского голубого цвета. Только здесь поджидают вас около двухсот пятидесяти тысяч книг, а еще больше – в четырех филиалах. Книги, которую нельзя найти в «Блэкуэллз», нет в природе.
Там, где ковер изменяет цвет, заканчивается территория самого первого исторического магазина площадью всего восемнадцать квадратных метров, который был открыт Бенджаменом Блэкуэллом в 1879 году в доме № 50 по Брод-стрит с фасадом времен королевы Анны. Поначалу здесь торговали почти исключительно подержанными книгами; в те времена всего за восемнадцать шиллингов вы могли получить первое издание «Левиафана» Гоббса (1651). На втором этаже, над магазином, родился в 1889 году его наследник. В 1920-е годы сэр Бэзил Блэкуэлл основал собственное издательство, напечатал первые книги Грэма Грина и Олдоса Хаксли в бытность обоих еще студентами, а в доме № 8 по Брод-стрит открыл первый в Англии магазин детской книги. Когда же наверху у него стало тесновато, он продолжил экспансию в сторону центра. «Блэк-уэллз» – единственная фирма, разраставшаяся под территорией одного колледжа, а именно под юго-восточным двором Тринити-колледжа. Подземный зал магазина, Норрингтонрум с почти пятью километрами книжных полок, вошел в Книгу рекордов Гиннесса.
Отвечая на вопрос, занимается ли он спортом, ректор Уодхэм-колледжа Морис Баура сообщил мне: «Раз в неделю хожу пешком из своего колледжа в «Блэкуэллз»: в субботу после обеда. Это моя еженедельная тренировка». На самом деле «Блэкуэллз» – учреждение особое, нечто гораздо большее, чем просто книжный магазин, – это отдельный фрагмент истории литературы. Здесь покупали книги инспектор Морс Колина Декстера, герой оксфордского романа Хавьера Мариаса «Все души», который как-то застал здесь, на третьем этаже магазина, одного из донов, с упоением вполголоса читавшего Пушкина, подчеркнуто интонируя каждую ямбическую строку. B.H. Blackwell’s Ltd. и поныне остается чисто семейным предприятием, хотя в одном только Оксфорде насчитывает семь филиалов, а по всей Великобритании – более восьмидесяти. Его годовой оборот составляет свыше двухсот миллионов евро.
Старый Эшмоловский музей и Шелдоновский театр
Я прекрасно осознаю, что присуждение почетной докторской степени Оксфордским университетом – честь гораздо более высокая, чем степень любого другого университета по обе стороны Атлантики. Этот титул стоит двадцати пяти других, как в этой стране, так и за ее пределами.
Марк Твен. Речь по случаю присуждения почетной докторской степени Оксфорда (1907)
Напротив магазина «Блэкуэллз», рядом с Шелдоновским театром, расположено здание, прямо-таки нашпигованное всевозможными астрономическими, оптическими, математическими приспособлениями и аппаратурой. Музей истории науки – старейший публичный музей в Англии. Открылся он в 1683 году, за семьдесят лет до основания Британского музея, и строился, вероятнее всего, по проекту местного архитектора Томаса Вуда. Заказчиком выступил университет, а поводом послужил дар, прибывший из Лондона баржей по Темзе в двадцати шести ящиках: собрание редкостей Элиаса Эшмола, включая и принадлежавшие ему лично раритеты. Из этого ядра впоследствии выросло собрание нынешнего Эшмоловского музея. В так называемом старом Эшмоловском музее на Брод-стрит изначально проводились университетские лекции по естественным наукам; а в его подвале под сводчатым потолком возникла одна из первых в Англии химических лабораторий – Officina Chemica.
Вот они выставлены в витринах – всевозможные часы, циркули, земные и небесные глобусы, квадранты, секстанты, солнечные часы в виде многогранников – инструменты, с помощью которых человечество пыталось удовлетворить извечно терзавшее его стремление определять место и время, измерять все на свете, на небе и на земле. Одних астролябий здесь около ста пятидесяти, причем некоторые относят к ix веку: дискообразные гравированные измерители высоты звезд из сияющей латуни – здешнее их собрание больше всех в мире. Инструменты подобного рода обладают особой красотой, функциональным дизайном наивысшей точности и элегантности. Японский миниатюрный компас, барометр, термометр, канонерский прицел, инструменты хирургов и стоматологов, коллекция первых фотоаппаратов, калейдоскопов и кинокамер, фотооборудование Льюиса Кэрролла, счетная машина Чарлза Бэббиджа, серебряный универсальный микроскоп, принадлежавший Георгу III. Сохранилась и доска, на которой Альберт Эйнштейн мелом писал свои магические формулы, когда 16 мая 1931 года читал в Оксфорде лекцию о теории относительности. Два лета Эйнштейн гостил в Крайст-Черч-колледже. «Проходя по двору, мы имели счастье слышать, как он в своей комнате играет на скрипке, – сообщил мне один из членов колледжа. – Что касается его манеры держаться, то у меня, к сожалению, не возникло ощущения, что передо мной какой-то особенный мудрец или глубокий мыслитель».
На лестнице старого Эшмоловского музея сияет glass dial (окно солнечных часов) с надписью по-латыни: «Вечер ненадежен, колебание вредно, завтра ничто» (xvii век). Наряду с инструментами для астрономов и математиков, изготовлением которых Оксфорд славился уже в Средние века, здесь выставлены редкостные зоологические древности: всевозможные рога, мечи рыбы-меч, коллекция птичьих яиц. Смешение духа серьезной науки с атмосферой кунсткамеры придает старому Эшмоловскому музею ни с чем не сравнимое очарование.
А снаружи на Брод-стрит перед Шелдоновским театром выстроилась странная, образующая полукруг шеренга чудовищных каменных голов на столбах. Так называемые головы императоров имеют еще меньшее сходство с римскими цезарями, чем с ректорами оксфордских колледжей. Но кем бы ни были эти большеголовые бородатые мужи, богами или философами, благодаря ауре античности им удается одновременно воплощать в себе genius loci и подсмеиваться над ним. И ведь это третья отливка, копии 1972 года с оригиналов, успевших обветшать дважды. Изначально голов было четырнадцать и установлены они были здесь в 1669 году, как в римских термах, по соглашению с архитектором Шелдоновского театра Кристофером Реном.
Театр Марцелла в Риме под открытым небом послужил Рену образцом для строительства D-образного Шелдоновского театра, из-за местного климата помещенного, правда, под крышу. Этой крышей молодой профессор астрономии (тогда еще не имевший опыта строительства) впечатляюще утвердил свой гений. Как отмечали удивленные современники, плоская крыша размером двадцать один на двадцать четыре метра свободно парит в воздухе без единой поддерживающей колонны, как птичье крыло. Стальных балок тогда не существовало, и тем поразительнее выглядит конструкция из несущих балок, на которой подвешен потолок. Хотя бы ради нее стоит подняться вверх сквозь стропильную конструкцию до самого восьмиугольного фонаря, добавленного в 1838 году, ну и, конечно, ради прекрасного вида.
