Лин вздрогнула так, будто я случайно попала ей в лицо шоколадным кремом. Она побледнела, и только тут мне стало ясно, что я только что произнесла. Я уже открыла рот, чтобы извиниться, но она резко вскочила.
– Хорошо же ты про меня думаешь, – прошипела она и схватила поднос, хотя еще ничего не доела. Она отнесла его на возврат и вышла из столовой, ни разу не оглянувшись.
Я таращилась на десерт, чувствуя, что потеряла аппетит. Что же за поганый день такой?
После обеда, по дороге в библиотеку, я поняла, что почти привыкла к перешептыванию и к взглядам учеников в коридорах. Мне легче давалось игнорировать их, даже если эхо голосов все равно до меня доносилось. До нашей поездки с Джеймсом я даже не могла подумать о том, что это может так отразиться на моей жизни в Макстон-холле. И о чем я только думала? Ведь Джеймс – король этой школы; разумеется, всем интересно, с кем он проводит свободное время. Сесть с ним в ту машину было моей чудовищной ошибкой. И за это я теперь поплатилась своей невидимостью.
Собрание по мероприятиям было мучительным. Лин на меня не смотрела, а я не могла смотреть на Джеймса. Мне стоило огромных усилий рассказать остальным про костюмы так, чтобы никто не заметил, как я зла и оскорблена. Но тем не менее все получилось, потому что после того, как я закончила, ребята, казалось, порадовались снимкам. Затем Камилла сообщила нам, что ее родители знают владельца фабрики столовых приборов, и вызвалась обеспечить нас всем необходимым для праздника. Джессалин приготовила предложения по прокату декораций и поделилась ими вместе с нами, а Киран дал послушать на ноутбуке музыку, которую отобрал для вечеринки.
Я слушала все это вполуха.
После того как мы распределили задания для следующей встречи и объявили собрание законченным, я поймала Лин за руку. Она по-прежнему избегала моего взгляда, но все-таки подождала, пока остальные разойдутся. Я закрыла за ними дверь и повернулась к подруге.
– Я совсем не хотела ссориться, – начала я. – Мне очень жаль, что та глупость сорвалась с языка. Я просто думала… ведь раньше ты дружила с совсем другими людьми. И я спрашивала себя, а познакомились бы мы вообще, если бы не ситуация с твоими родителями.
Лин какое-то время молчала. Потом вздохнула и тихо сказала:
– Ты, в общем-то, была права.
Я удивленно переспросила:
– Права?
Она кивнула:
– Если бы ты в тот день не подошла, мы бы никогда не дружили так, как теперь, – призналась она и наконец посмотрела мне в глаза. – Я благодарна тебе, что ты тогда заговорила со мной в туалете.
Голос ее звучал хрипловато, и она тяжело сглотнула. Я хорошо помню тот день полтора года назад, когда вошла в туалет на втором этаже и услышала чьи-то всхлипывания. Я понятия не имела, кто там в кабинке, но ясно было одно – этому человеку по-настоящему плохо. И я осторожно спросила, все ли в порядке, на что Лин ответила, чтобы ее оставили в покое. Но я не послушалась. Вместо этого, сев перед кабинкой, протянула ей под дверь упаковку носовых платков и ждала, когда она будет готова выйти. Так началась наша дружба.
– Я тоже рада, что тогда с тобой заговорила. И жалею о том, что случилось сегодня.
– Я тоже. Я не хотела к тебе придираться.
– Просто такой дурацкий день, – удрученно сказала я.
Я достала из рюкзака телефон и сфотографировала записи, сделанные на доске в ходе нашего совещания. После этого открыла ноутбук и отправила фото вместе с протоколом, который вела Лин, всем остальным. Лин в это время протирала доску.
– Бофорт все собрание пялился на тебя, – заявила она ни с того ни с сего.
Я фыркнула.
– Я же стояла впереди. Все пялились…
– Но не так, как он. Он прямо-таки гипнотизировал взглядом, чтобы ты посмотрела.
– Глупости.
Лин пожала плечами:
– Как хочешь. Тем не менее хорошо, что ты не обращала на него внимания. Он это заслужил.
Я захлопнула ноутбук и убрала его в рюкзак.
– Я просто хочу, чтобы все снова было как раньше, – сказала я, выключая в помещении свет. – Люди на меня теперь так пялятся, будто в субботу у нас произошло черт знает что. И при этом понятия не имеют, что случилось на самом деле. А именно: ни-че-го.
Она задумчиво пробормотала:
– Я знаю. Но ты же в курсе, какие здесь люди. Любой пустяк может стать темой для обсуждения. Особенно когда это связано с Джеймсом Бофортом.
Я досадливо посмотрела на нее:
– М-м-м.
Она мягко толкнула меня локтем в бок и придержала дверь:
– Пошли уже. Появится новая сплетня, про этот случай тут же забудут.
Мы вышли в холл, и только я хотела ей ответить, как увидела, что кто-то стоит у двери, прислонившись к стене.
Джеймс.
Я уставилась на него. Чуть было не спросила, какого черта он здесь делает, но в последнюю секунду вспомнила, что игнорирую его. И я отвернулась, быстро пошла своей дорогой.
Он оттолкнулся от стены и шагнул ко мне.
– У тебя не найдется минутки? – спросил он.
Деликатный тон сбил меня с толку. Он совсем не подходил тому Джеймсу, который два дня назад обошелся со мной как с дерьмом.
Ты должна уйти, Руби.
Закричать бы ему в лицо, что я о нем думаю, но я слишком дорожу своим пропуском в библиотеку и карточкой, отпирающей двери групповых помещений.
– Нет, времени нет, – сдержанно ответила я.
Я горжусь, что мне удалось сохранить спокойный тон, придав ему при этом должный смысл. Пусть знает, что я не позволю так со мной поступать.
– Нам надо поговорить, – продолжил Джеймс и бросил взгляд на Лин: – С глазу на глаз.
Я отрицательно покачала головой:
– Нам ничего не надо, Джеймс.
Лин взяла меня за локоть – жест поддержки, чтобы я знала, что не одна.
Я вдруг резко ощутила усталость.
– Знаешь что? – заявила я, твердо глядя Джеймсу в глаза. – Не лучше ли нам вернуться к тому, что было раньше?
Джеймс нахмурился:
– К тому, что было раньше?
Мне пришлось откашляться. В горле застрял ком и становился все больше.
– То время, когда ты вообще не знал о моем существовании. И было бы лучше опять к этому вернуться. Для меня-то однозначно.
Джеймс открыл рот, чтобы возразить, потом закрыл его, и морщина у него на лбу стала глубже. Наконец он медленно кивнул:
– Я понял.
Вот и хорошо. Он понял, в чем моя проблема. И мне больше не придется иметь с ним дело.
И все равно стало больно, когда я отвернулась и пошла вместе с Лин к выходу.
