Она подняла бровь:
– А у тебя вообще есть права?
Алистер уважительно присвистнул. Судя по всему, ему нравилось смотреть, как я вербально получил оплеуху. Я уставился на Руби, отрицательно мотая головой.
– Нас отвезет Перси, если ты не против.
Она широко улыбнулась:
– Я совсем не против.
– Перси, хм? Мне он тоже кажется красавчиком. В нем есть что-то от Антонио Бандераса, – прокомментировал Алистер.
– Я сказала то же самое! – Руби засмеялась – и мне стало жарко.
Проклятье. Почему я не могу в ее присутствии сохранять ясный рассудок? Я обещал Лидии, что буду присматривать за ней – и это все, что есть между нами. Мне надо почаще напоминать себе об этом.
– Хорошо, Перси заедет за тобой в восемь.
Руби кивнула:
– Чудесно.
Руби
Сирил Вега жил в самом большом и самом роскошном доме, какой мне только приходилось видеть. Я даже не вполне уверена, корректно ли использовать существительное «дом» в отношении того, что было передо мной. Сам участок, на который мы попали только после того, как охранник через камеру проверил номер машины Перси, казался бесконечным. Озираясь по сторонам, я не видела ничего, кроме подстриженного газона и симметрично посаженных кустов и деревьев.
Когда Джеймс и я вышли из машины, я остановилась, запрокинула голову и залюбовалась фасадом. Высокие колонны по обе стороны от входа и просторный балкон над ним напоминали усадьбу из другой эпохи.
Джеймс, казалось, был абсолютно не впечатлен, когда мы поднимались по белокаменной лестнице к парадному входу в здание. Но это и неудивительно. Во-первых, Сирил один из его лучших друзей, во-вторых, дом, в котором живет он сам, наверняка такой же огромный. Я чувствую, как ладони похолодели, а потом стали влажными.
Что я здесь вообще делаю?
Я же клялась себе никогда не ходить на такие странные вечеринки. И достаточно было одного дурацкого комментария Джеймса, чтобы пробудить дух противоречия. Мне просто хотелось поступить ему наперекор, что впоследствии стало казаться совершенной глупостью. Я с понедельника злилась на себя за то, что поездка с Джеймсом свела на нет мою невидимость в Макстон-холле – и теперь я иду с ним на вечеринку, на которой будут в основном люди из школы. Сегодня я ни секунды не раздумывала о том, что это будет значить для меня. Они обязательно снова начнут судачить о нас – может быть, даже больше прежнего.
Уже отсюда, снаружи, была слышна музыка и громкие голоса гостей. На долю секунды я подумала о том, не разыграть ли внезапную дурноту и слинять отсюда. Но я не хотела дарить Джеймсу такое удовольствие. Итак, я лишь вытерла мокрые ладони об юбку и откашлялась. Джеймс бросил на меня косой взгляд, который я проигнорировала. Потом он открыл дверь ключом, который почему-то носил на своей связке.
Мы вошли в холл прихожей, такой величественный, что я даже на минутку отвлеклась от нервозности. Выложенное мрамором и роскошно обставленное пространство прихожей; сдержанный цвет мебели дополняли акценты золотого и белого. С потолка свисала огромная люстра, а справа и слева две лестницы под асимметричным углом вели наверх к галерее.
На первый взгляд все выглядело так, будто вечеринка проходит во всех частях дома. Музыка, казалось, доносилась из другого помещения, но и здесь, в холле, топтались несколько гостей. Ни один из них не обратил на нас внимания. Я с облегчением вздохнула.
– Что они там делают наверху? – спросила я Джеймса, указывая на два десятка парней и девушек, которые стояли на балконе.
– Они играют в одну любопытную версию бирпонга, какая бывает только на вечеринках у Сирила, – ответил он.
Я наблюдала, как один тип бросал что-то сверху – шарики для настольного тенниса, как я потом заметила. Они летели вниз в холл, где был выставлен ряд бокалов. Пара шариков попала точно в бокалы, но большинство падали мимо, после чего парни ликовали, а несколько девушек визжали, и, по ощущению, все они пили.
– Я не понимаю.
– Я тоже, – ответил он.
– Ты это сделал! – прокричал внезапно кто-то над нами. Я посмотрела вверх и успела увидеть, как Сирил вскочил на перила. Он ухватился за них и сиганул вниз. Одного этого вида было достаточно, чтобы мне стало дурно. Позади него вынырнул Рэн, но он выбрал более безопасный вариант и сбежал по ступеням. На бегу он запрокинул голову и осушил свой стакан.
Сирил первым оказался возле нас и поприветствовал Джеймса полуобъятием, похлопав его по спине.
– Я надеюсь, мы заставили тебя гордиться нами.
Я прямо-таки почувствовала, как Джеймс напрягся, стоя рядом со мной.
– Заставили, – сказал он нейтральным тоном, не выражающим избыточной радости, но и не выдававшим, как сильно было его огорчение.
Взгляд Сирила остановился на мне.
– А ты? – спросил он, оглядывая меня сверху донизу своими ледяными голубыми глазами. Он посмотрел на белую блузу в голубую продольную полоску и на черную плиссированную юбку. Казалось, он вот-вот сморщит нос.
Придурок. Как будто он выглядит лучше оттого, что его черная рубашка стоит, по всей видимости, больше, чем все, что надето на мне.
– Руби, – подоспел Джеймс и представил нас друг другу: – Руби, это Сирил.
– Руби! Алистер рассказал, что он пригласил тебя. – Рэн подошел к нам, улыбаясь. Я подавила желание отвернуться.
– Привет, – ответила я с вымученной улыбкой.
Он поприветствовал Джеймса и снова посмотрел на меня. Сигнал, который он передавал своей грязной, заносчивой улыбочкой, я поняла сразу: здесь мое царство. Здесь я всем заправляю.
Тут Джеймс положил руку мне на спину.
– Си, будь гостеприимным хозяином и предложи нам что-нибудь выпить.
Он говорил обычным тоном «Джеймс-Бофорт», и если я никогда не позволила бы так командовать мной, его друзья, казалось, были не против. Они посмеялись и провели нас мимо лестницы в конец холла. На ходу Сирил поднял пару шариков и бросил их вверх, затем открыл дверь, ведущую в просторный салон.
Помещение было меньше, чем холл, но в нем находилось человек пятьдесят: одни танцевали, другие разговаривали. Музыка громко гремела, и от дыма у меня начали слезиться глаза.
Вечеринки, на которых я бывала до сих пор, можно пересчитать по пальцам одной руки. То были небольшие встречи в нашем парке в Гормси и – один-единственный раз – празднование пятнадцатилетия одноклассницы. Она пригласила меня из лживой вежливости, а я пошла, потому что мама настояла на том, чтобы я предприняла попытку как-то сблизиться с одноклассниками. Все кончилось тем, что я половину вечера простояла в углу, дергаясь под ужасную музыку, про себя отсчитывая минуты, когда же можно будет уйти домой.
То, что происходило здесь, вообще не имело ничего общего с моим опытом. Вместо дешевого пива в пластиковых стаканчиках гости пили дорогое спиртное из хрустальных бокалов. Музыка играла не из бумбокса, а из стереосистемы, колонки которой встроили в стены. Кроме того, здесь было много обнаженных частей тела.
