– О’кей, кто начнет? – спросила студентка, которая привела Джеймса. Она действительно была красивой, с черными волосами и смуглой кожей. Я думаю, она не красилась косметикой, но все равно на ее щеках лежало легкое свечение. Я с удовольствием бы спросила, как она этого добивается, но боюсь, это был бы неправильный вопрос для этой викторины.
– Трудно ли учиться? Есть ли у вас время на личную жизнь? – спросила девушка, которую я впервые видела.
Джуд, Лиз и хорошенькая студентка переглянулись, и Джуд жестом предоставил право ответа Лиз.
– Разумеется, учебный процесс здесь интенсивнее, чем в других университетах, особенно когда ты живешь в кампусе и тебе надо как-то прижиться. Но времени для личной жизни хватает.
Легкий шепоток прошел по рядам. Большинство испытывало явное облегчение от такого ответа.
– Следующий вопрос! – Джуд выжидательно оглядел комнату.
Короткая тишина. И потом знакомый голос:
– А верно ли то, что все говорят? Что учеба здесь сущий пустяк по сравнению с Баллиолом?
Я резко повернула голову к Джеймсу. Он с серьезной заинтересованностью смотрел вперед, где сидели трое студентов и растерянно отвечали.
– Процесс обучения тот же самый, – издалека начал Джуд, слегка нахмурившись. – Но поскольку я учусь здесь, а не там, я не могу судить. Могу только сказать тебе, как в Св. Хильде.
– Хватило бы одного «да».
Я растерянно смотрела на Джеймса. Я не могла поверить, что он только что это сказал. Да еще в таком жутком тоне, который наверняка перенял у отца и который вызвал внутри меня целую цепочку гневных воспоминаний.
Потребность высказаться нарастала с каждой секундой, и защитный панцирь разрушался кусочек за кусочком.
Не делай этого, не делай этого, не делай этого…
Я проигнорировала свой рассудок.
– Да это же ясно, – вмешалась я.
Джеймс медленно повернулся ко мне:
– Что ясно?
– Что Св. Хильда недостаточно хороша для тебя только потому, что твой отец учился не здесь. – Я старалась придать голосу спокойное звучание, но он отказывался слушаться. Тем более после такого тяжелого дня. Тем более, когда Джеймс так ведет себя.
В глазах его вспыхнуло что-то вроде боли.
– Это не так, – ответил он.
От этой лжи во мне прорвалась вся ярость, которую я изо всех сил сдерживала в последние недели, и потоком обрушилась на Джеймса. Я больше не могла выдержать ни секунды, и слова вырывались из меня громко, и я не желала контролировать сказанное.
– Что не так? Что Св. Хильда недостаточно хороша для тебя, как и я, потому что твои родители хотят чего-то другого? Что ты всегда делаешь только то, что хотят они, вместо того, чтобы хотя бы раз задуматься, чего ты сам-то хочешь от жизни? Ты трус!
В зале моментально стало абсолютно тихо. Я тяжело дышала, моя грудь поднималсь и опускалась с непривычной частотой, и я чувствовала, как в глазах начало опасно покалывать.
О нет. Нет.
Я не разревусь здесь, перед всеми этими людьми, я не опозорюсь еще больше.
Я резко встала и, не говоря больше ни слова, вышла за дверь. Я шла по коридору и уже почти добралась до лестницы, как вдруг услышала за собой такие же быстрые шаги. Я взбежала через две ступеньки, пока не оказалась наверху и не свернула в холл. Джеймс бежал за мной. Он обогнал меня и остановился, преградив дорогу.
– Это не так, – повторил он, запыхавшись. Его щеки покраснели, волосы растрепались. Всякий раз, когда я вижу Джеймса, мне кажется, будто мое тело каким-то необъяснимым образом связано с его телом. Потребность дотронуться до него нарастала, чем ближе он ко мне подходил, независимо от того, что я была зла. Но ведь так не бывает. Как я могу все еще хотеть его, когда он причинил мне такую страшную боль?
– Что не так? – Я едва выговариваю эти слова, потому что во мне скопилось столько чувств…
Боль в его взгляде застала врасплох.
– Что ты недостаточно хороша.
Я растерянно посмотрела на него. Потом сжала руки в кулаки так крепко, что ногти впились в кожу.
– Что еще за идиотизм, – с шипением вырвалось из меня.
Он сделал шаг:
– Руби…
– Нет! – с болью в голосе закричала я. – Я не позволю тебе так поступать. Рвать со мной и унижать на глазах друзей, а потом хватать за руку и нашептывать «Удачи». Ты уже ясно дал знать, что мне нет места в твоей ах какой крутой жизни.
– Это был не… я…
Сперва он бежит за мной следом, а потом не может связать двух слов. Охотнее всего я бы взяла его сейчас за плечи и встряхнула как следует.
– Ах, это был не ты? – Мой голос просто сочился насмешкой.
– Прости, что я так себя вел. Я жалею об этом, Руби. Но я просто… не могу. Не получается.
Я подняла руки к потолку:
– Тогда какого черта ты здесь? Зачем ты вообще говоришь со мной?
– Потому что я… – Он опять осекся. Нахмурил брови. Потом открыл рот и снова его закрыл. Это выглядело так, будто он сам не решался произнести слова, которые вертелись у него на языке.
– Ты не знаешь, чего хочешь. Ты не знаешь, чего хочешь от жизни. Я думаю, ты вообще ничего не знаешь.
Щеки его покраснели еще больше. Теперь его поза – зеркальное отражение моей: напряженные плечи, сжатые кулаки. Таким я Джеймса никогда раньше не видела. Он сделал решительный шаг ко мне, и я почувствовала жар, исходящий от него.
– Я совершенно точно знаю, чего хочу. – Он вдруг перестал заикаться, вместо этого его голос зазвучал тверже.
– Что же ты тогда не берешь то, чего хочешь?
– Потому что моя воля никогда не играла роли.
Последний остаток моего самообладания повис на шелковой ниточке, которую он окончательно порвал своими словами.
– А для меня играла! Для меня твоя воля всегда играла роль! – выкрикнула я и обеими руками толкнула его в грудь.
Джеймс молниеносно среагировал и схватил мои запястья. И крепко удерживал их прижатыми к своей груди.
Мы тяжело дышали. Отрывисто и учащенно. Я чувствовала под своими пальцами его колотящееся сердце. Оно билось так быстро. Из-за меня. Из-за того, что есть между нами, и оно только усиливалось с каждым месяцем.
Мы двигались одновременно. Джеймс притянул меня к себе, а я набросилась на него. Наши губы слились. Я в ярости запустила ладони в волосы и рвала их, а он вцепился в мои бедра так, что кожа того и гляди лопнула бы под его пальцами. Я кусала нижнюю губу со всей злости. Он стонал, и его рука скользила по моим ягодицам. Другая рука была то на моей спине, то на моем затылке. Все те недели, что я изо всех сил игнорировала его и боролась с чувствами, обрушились на меня как торнадо.
