– Что за демон? – спросил Лео.
– Гибрид человека и демона из Пилеи. Мужского пола. Неоново-желтая кожа, черные рога, мерзейшее создание.
Я постаралась скрыть мое изумление кашлем.
– Извини. Ого. А что он… э-э-э… натворил?
– Убил других демонов. Мужчин. Женщин. Даже парочку детей. Настоящий душегуб. Слышали о таком?
– Нет, – сказал Лео. И он не врал.
Я постаралась сопоставить ее слова и свой разговор с демоном в футболке Coldplay. Мое чутье твердило мне, что он не опасен. И хотя я не полагаюсь полностью на свое чутье Истребительницы, оно меня пока не подводило. Кроме того, ужас на его лице, когда я пригрозила позвонить Шону, был неподдельным. Я не могла представить себе, что безжалостного демона-убийцу может так сильно запугать человек, которого я видела в яме.
Желая избежать дальнейших расспросов Гоноры, я решила рассказать ей только о том, что уже знала ее мать.
– На днях здесь объявилась адская гончая, но мы решили, что это случайность.
О второй никто не упоминал, значит, моя мать никому не сказала. Это все еще меня тревожило. Чем больше я об этом размышляла, тем больше я подозревала, что она не волновалась, потому что знала, что адские гончие ищут не нас. Но откуда она могла это знать? Если бы она знала о демоне в сарае, я была бы уже покойником.
Гонора подалась вперед, очевидно заинтригованная.
– Адская гончая? Что она здесь делала?
Я надеялась, что моя паника незаметна. Но она наверняка ошибается насчет моего демона. Футболка Coldplay, проколотые уши. Ни единой попытки сбежать. Если есть на свете кто-то, кому я не хочу помогать, то это Гонора. Я собиралась разгадать тайну этого демона самостоятельно. Если он правда закоренелый убийца, то я с этим разберусь. Я Истребительница. Это моя работа.
Я пожала плечами.
– Как ты правильно заметила, мы залегли на дно. Между собой мы почти не болтаем о демонах. Обсуди это лучше с Советом.
Гонора сморщила свое прекрасное личико.
– Едва ли им что-то известно. Мы единственные, кто здесь что-либо делает, – она сделала паузу и сладко улыбнулась. – Поправка: я единственная, кто что-либо делает.
Я ощетинилась.
– Моя мать постоянно в разведке. А Лео со своей матерью провели последние три года в Южной Америке, выслеживая и убивая демонов.
– Ух, как весело! Нужно будет обменяться историями. А Хрипуша поделится с нами новейшими методами извлечения заноз и промывания царапин, – она откинула волосы за спину. – Шучу! Медпункт – отличная затея. С удовольствием туда попозже загляну. Сейчас я собираюсь на завтрак и поболтать со старичками. Не читайте хороших стихов без меня.
И она ушла.
Рука Лео коснулась моей.
– Афина, – сказал он негромко.
Я сжала кулаки до дрожи. Мне не хотелось об этом говорить.
– У нее скверный характер, и она всегда тебе завидовала.
Я скривилась.
– Завидовала мне? С какой стати? Я была никем. Другая близняшка Джемисон-Смайт. Та, от которой ничего не ждут.
– Именно. – Лео взял метлу и начал собирать останки лопнувшей боксерской груши, о которой мы позабыли. – Гонора не хотела быть Наблюдателем. Но мать на нее очень сильно давила. Все, что она делала, рассматривалось через призму ее семьи. Она должна была искупить все их предыдущие провалы. Вернуть славу семье Уиндэм-Прайс.
– Все равно не понимаю, при чем тут зависть ко мне.
– Твоя мама не заставляла тебя проходить обучение и не наказывала тебя, если ты не была лучшей.
– Потому что она пыталась держать меня подальше от того, что могло сделать меня хорошей Истребительницей.
– Какими бы ни были ее мотивы, Гонора воспринимала это по-другому. Она видела счастливую девочку там, где ее окружали только мучения, – он отложил метлу. – Я не защищаю ее. Но она срывалась на тебе, потому что у тебя было то, чего у нее никогда не будет. Уже тогда ты была… другой. Особенной. Несмотря на все, что случилось с тобой, несмотря на все свои потери, ты все равно умудрялась быть самой яркой звездочкой в любой комнате.
Он улыбнулся, показав обе ямочки на щеках, и в моей душе что-то надломилось. Это словно перечеркнуло всю работу, которую я проделала за последние три года, чтобы выбросить его из моего сердца. Тринадцатилетняя я внутри триумфально кричала, что он на самом деле разглядел меня тогда. Часть моего унижения – та часть, где я была уверена, что он счел меня дурочкой, – наконец-то рассеялась.
Я сделала строгое лицо, не обращая внимания на тринадцатилетнюю себя, но позволив себе немного простить Лео.
– Гонора все равно просто ужасна.
Лео рассмеялся.
– Ой, это точно.
Я покрепче прижала дневники к груди.
– Давай начистоту: она изменила то стихотворение. Я никогда бы не написала о тебе что-то грязное.
– Никогда? – спросил он, и в его голосе промелькнула дразнящая нотка, изумившая нас обоих. Он покраснел – судя по горячим щекам, я тоже.
– Извини, – пробормотал он.
Я не могла подавить рвущийся наружу смех. Лео что, флиртовал со мной? Он всегда вел себя со мной очень мило, но когда мы были моложе, в этом не было ни малейшего намека на флирт. Я бы заметила. Но сейчас мы оба стали старше. И мы долгое время были вдали друг от друга. И сейчас в его голосе, когда он говорил со мной, я отчетливо слышала отголоски того, как Риз разговаривает с Киллианом.
Я откашлялась, не зная, как реагировать на Лео Сильвера, который флиртует. Со мной.
– Ну, такое я бы точно не написала в тринадцать лет. Я едва ли понимала, что такое возбуждение. Наблюдатели не особенно уделяют внимание теме «пестики и тычинки в процессе развития человека». Не то чтобы я была не в курсе. Я в общем-то в курсе. Но я, пожалуй, прекращу болтать, выйду отсюда и больше никогда сюда не вернусь.
Я медленно пятилась к двери с того момента, как произнесла слово «возбуждение», зная, что не смогу вовремя заткнуться и не опозориться.
Лео ослепительно улыбался. Это было самое искреннее выражение на его лице с момента возвращения. Он поднял руку ко рту, словно не веря самому себе, и коснулся уголков рта.
В радостном смущении я направилась в свою комнату.
Лео прав: у меня всегда было что-то, чему можно завидовать. У меня была Артемида, и она до сих пор рядом. И она совершенно точно лучший Наблюдатель в замке, испытание может идти к черту. Пора рассказать ей о демоне в сарае Киллиана. Артемида напомнила мне вчера, что мы сильнее всего, когда распутываем какие-то вещи вместе. Моего отца рядом нет, но у меня есть она. И хватит уже забывать об этом.
Но возле нашей комнаты я замерла. Дверь была открыта, и я увидела Артемиду.
