– Ага, вот и знаменитая мисс Армстронг, – сказал он, когда она открыла дверь. (Знаменитая? Это еще чем?)
Он снял шляпу и вошел без приглашения.
– Оливер Аллейн.
Ну конечно! («Он весьма честолюбив», – сказал тогда Перри.) С ним была собачка, маленькая и с виду злая. Глядя на ее оскал и висячие усы, Джульетта вспомнила сварливого апоплектического полковника в Уайтхолле, куда Перри взял ее с собой на прошлой неделе. («Франция падет! Вы что, не понимаете? Неужели никто не понимает?»)
– К сожалению, мистера Гиббонса нету, – сказала Джульетта, но гость уже начал продвигаться от входной двери дальше в квартиру. Собачка послушно трусила за ним.
Оливер Аллейн с хозяйским видом вошел в гостиную:
– Так вот где окопался Перри, а? Это, значит, его логово.
Кажется, эта мысль его забавляла. Он был очень красив – именно поэтому Джульетта так сильно растерялась. Впустила бы она его, будь он не так хорош собой?
– Его нет.
– Да, вы уже сказали. Он в «Скрабз», я его только что там видел. Но поговорить я хотел с вами.
Собачка легла и заснула, словно зная, что ждать придется долго.
– Со мной?
Он нагло положил шляпу на верх секретера Перри, рядом с бюстом Бетховена. Взял бюст в руки:
– Боже, эта штука весит тонну. Ею убить можно. Кто это?
– Бетховен, сэр.
– В самом деле? – презрительно сказал он, словно Бетховен не стоил внимания.
Поставил бюст на место и небрежно уселся на угол стола Джульетты.
– Я хотел узнать, есть ли у вас свободное время.
– Не то чтобы.
Он взял пачку листов из стопки только что отпечатанных:
– Боже, милая моя, это же самая черная работа, какая только бывает.
У него был приятный голос и произношение образованного человека, но он слегка раскатывал «р» – легкий намек на древнюю Каледонию. («Англо-шотландец, – сказала позже Кларисса. – Его семья владеет огромными кусками шотландских нагорий, но они туда ездят только убивать. Оленей, куропаток и все такое».)
Он принялся читать вслух, словно бумаги были ролью, а он – плохим актером. (Джульетта не сомневалась, что актер он на самом деле отличный.)
– «Он сказал, что не разговаривает с посторонними – только с теми, в ком уверен».
У Долли (настоящей) был прискорбный акцент срединных графств, но Оливер Аллейн читал ее реплики на манер Селии Джонсон, превращая бедняжку Долли в нечто совершенно нелепое и притом трогательное.
– «Он в них уверен, но откуда ему знать, что он в них уверен? Годфри. Мм. Он звонит? Долли. Да. И пишет. Годфри. Пишет?»
Джульетта покосилась на собачку Аллейна, спящую под столом Перри. Собачка открыла один задумчивый глаз и посмотрела на Джульетту. Значит, она не спит, а только притворяется.
– Труди – это норвежка?
– Да.
– «Труди. Можно послать ему открытку».
Труди в его интерпретации была еще нелепей – скорее поддельная испанка, чем скандинавка.
– Боже, мисс Армстронг, как вы вообще это выносите?
– Вы знаете, вообще-то вам это нельзя читать.
Она не удержалась от улыбки. Его манера обращения просто вынуждала к неформальности, даже к фамильярности. По сравнению с Перри в нем было что-то банальное. Джульетта предположила, что она сама банальна, иначе не сочла бы это качество привлекательным.
– Мне можно, – сказал он. – Я начальник.
– Правда? – усомнилась она.
– Ну, во всяком случае, я начальник Перри.
Перри никогда об этом не упоминал. Джульетте даже в голову не приходило, что у него есть начальник. Теперь она видела его в ином свете.
– Я слышал, что мисс Картер-Дженкинс делает успехи, – продолжал Аллейн. – Подобралась к миссис Скейф и все такое. Разговоры по душам.
Да, Джульетта имела «колоссальный успех» у миссис Скейф, как доложила Перри миссис Амброз. Айрис уже несколько раз приходила на Пелэм-Плейс в послеобеденные часы, чаевничать в обществе миссис Скейф и других дам, оставшихся соломенными вдовами по закону восемнадцать-бэ, – их мужья, подобно контр-адмиралу Скейфу, лишились защиты habeas corpus.
– Моя юная спутница, – звала ее миссис Скейф. – Если бы моя дочь была так ко мне внимательна!
«Вываживайте ее осторожно, – советовал Перри. – В этом деле главное – терпение». А в другой раз: «Вы находитесь в идеальном положении, чтобы узнать, кто бывает в этом доме, кто что говорит. Просто слушайте, и все. Она в конце концов непременно скажет что-нибудь полезное. Так всегда бывает». Но дамы только ужасались, что масло теперь по карточкам, да жаловались, что хорошей прислуги не найти – все уходят в армию. Они пересыпали речь плоскими антисемитскими шпильками. Раз или два упомянули «Красную книгу». Из слов миссис Скейф у Джульетты создалось отчетливое впечатление, что книга где-то здесь, в доме, но ничего более определенного не прозвучало.
Перри дал Джульетте крохотный фотоаппарат для тайной съемки, спрятанный в зажигалке (собственно говоря, в той самой, которую он брал с собой в экспедицию за выдрами). Может, он тайно сфотографировал Джульетту, сидящую на холодном брезенте?
– Микрофильм, – пояснил он.
Изобретение волшебников из МИ-5. Пока что, правда, Джульетте не довелось проверить изобретение на деле – бóльшую часть времени она томилась в гостиной цвета лососины. Если ей нужно было «попудрить носик» (для именования неизбежных последствий чаепития миссис Скейф предпочитала эвфемизм), ее твердо направляли в ванную комнату на первом этаже, хотя все самое интересное в доме на Пелэм-Плейс было наверху. Несколько дней назад Джульетте удалось одержать маленькую победу – сфотографировать конверты, лежащие на столике в холле в ожидании, пока бедняжка Доддс отнесет их на почту.
В МИ-5 полагали, что «Правый клуб» сносится с контактами в Германии через посредника в бельгийском посольстве, и Перри очень хотел узнать, с кем переписывается миссис Скейф. Он отправил Джульетту в чрезвычайно секретный отдел Исследовательской лаборатории почтового ведомства в Доллис-Хилле, чтобы ее там научили вскрывать и снова заклеивать конверты, а также вскрывать замки чемоданов – дипломатов и обычных. Ей не терпелось пустить новые умения в дело.
Один конверт был адресован «герру Уильяму Джойсу»
[20]. («Кумир пятой колонны, черт бы его побрал», – с отвращением сказал Перри.) Этот конверт искусительно лежал наверху стопки, но, к несчастью, кухарка миссис Скейф помешала Джульетте заняться шпионажем – она притопала из своей пещеры, то есть с кухни, таща меню ужина на согласование с хозяйкой.
